— Был?

— Был, — прошептала я. — Папа выкуривал по пачке сигарет в день. Когда я пошла в старшую школу, я постоянно дразнила его по этому поводу. Он сократил дозу до половины пачки, но, наверное, мне следовало пристать к нему посильнее. Около трех лет назад он сильно простудился. Это переросло в пневмонию. Затем это переросло в рак легких четвертой стадии. Он умер восемь месяцев спустя.

— Сара, мне так жаль.

— Спасибо. — Я слегка улыбнулась ему. — Я скучаю по нему.

— Да, держу пари.

— Он был моим лучшим другом. — Мой подбородок задрожал, когда в носу стало печь. — Раньше мы все делали вместе. Простые вещи, которые много значили. Мы вместе ходили за продуктами. Каждый май мы сажали цветы во дворе. Мы ели пиццу и смотрели HBO по пятницам вечером.

Дыра, которую он оставил, еще даже не начала закрываться. Не было никого, кто мог бы заполнить эту пустоту. И то, что я была рядом с матерью и братом, казалось, только усиливало это чувство.

— Ты близка со своей мамой? — спросил Майло.

— Нет, — усмехнулась я. — Совсем нет. Честно говоря, я не думаю, что я ей сильно нравлюсь. Мне кажется, я слишком сильно напоминаю ей папу. Или, может быть, она все еще обижена моим выбором. Когда я уехала из Сиэтла, чтобы вернуться с папой, она не поняла.

После этого мама вложила в Денни всю свою энергию. Сначала она звонила мне раз в неделю, но шли годы, и промежутки между звонками становились все больше. Единственные разы, когда я видела ее, были во время наших с папой поездок в Сиэтл, чтобы он мог навестить Денни. Три раза в год мама обнимала меня и говорила, как сильно она по мне скучала. Но за этими словами всегда скрывалось какое-то чувство. Горькое напряжение в объятиях.

Теперь, когда она вернулась в Спокан, она придиралась ко всему, что я делала. К тому, что на мне было надето. К моему макияжу — или его отсутствию. К моему конскому хвосту и то, что он был слишком туго затянут.

— Она все еще в Сиэтле?

Я покачала головой.

— После смерти папы мама вернулась в Спокан, потому что он оставил ей свой дом.

— Правда? — спросил Майло. — Не тебе?

— Правда. Сначала это беспокоило меня, но папа объяснил мне это перед смертью. Я понимаю, почему он это сделал. И, честно говоря, у меня все равно не было бы времени ухаживать за ним. Это около четырех тысяч квадратных футов с большим двором и тонной технического обслуживания.

Это было бы слишком для меня. Для мамы это было слишком. Вместо того чтобы продолжать заниматься работой во дворе и мелким ремонтом, она оставила его. Было душераздирающе возвращаться домой — в место, которое папа с таким трудом поддерживал в хорошем состоянии, — и видеть, как быстро оно превращается в руины.

Этой зимой двор был заросшим из-под снега. Цветочные клумбы заросли сорняками. Нужно было подкрасить кедровые стружки на верхушке крыши, очистить крыльцо от опавших листьев и тоже подкрасить.

Внутри, где мы с папой всегда содержали чистоту и опрятность, теперь было многолюдно. Мама не была скопидомкой, но она любила беспорядок. Все ее безделушки были покрыты пылью. Обилие набивных подушек и вязаных крючком пледов слишком долго не стиралось и издавало затхлый запах.

Я продолжала напоминать себе, что это больше не папино место. И все же это было трудно с этим смириться.

— Я жила с папой все время, пока училась в колледже. Когда я его закончила, он купил мне квартиру примерно в трех кварталах отсюда. — Он хотел, чтобы я могла ходить пешком на работу и обратно. — И он купил мне машину.

У него уже был диагностирован рак, когда он купил мне и то, и другое. Он знал, что мама будет бороться за его дом после его смерти. По крайней мере, за ту часть, которая, по ее мнению, причиталась Денни. И вместо того, чтобы заставить меня смириться с его потерей и ссорой с мамой, он просто позволил ей победить. В то же время он предоставил мне дом и мою собственную свободу.

— Денни только что переехал к маме. Сразу после Нового года, — сказала я Майло.

— Вы с ним близки?

— На самом деле, мы совершенно не знаем друг друга. Денни — плотник или пытается им стать. Он… — Высокомерный. Испорченный. Грубый. Он не любил работать раньше десяти или после трех. Он хорошо справлялся с работой, когда старался, но его нельзя было назвать амбициозным. — Ему еще предстоит немного повзрослеть…

Майло усмехнулся.

— Это способ сказать, что вы не ладите?

— Может быть. — Я хихикнула, чувствуя, как с моей души сваливается тяжесть. Я не вываливала все это, ну… ни на кого. Было приятно свободно говорить о папе, маме и Денни. — Как бы то ни было, такова история моей семьи. Извини. Как-то грустно вышло.

— Не стоит.

— У тебя есть братья или сестры? — спросила я.

— У меня есть старшая сестра Таня. Она на одиннадцать лет старше меня. Я был сюрпризом после концерта Гарта Брукса.