Ким положила руку мне на колено.

— Несправедливо. Мы все знаем, что ты не делала ничего плохого. Но…

Это не имело значения. Ее невысказанные слова повисли между нами. Суть в том, что доктор Вернон был недоволен моими действиями. У меня не было ни единого шанса на победу.

— Что еще там произошло сегодня? — спросила я.

Ким откинулась на спинку стула.

— Ему больно. Он зол и разочарован. Он хочет, чтобы уже быстрее провели трансплантацию, но он просто не готов. Когда доктор Вернон сказал ему, что операция откладывается, он слишком остро отреагировал. Он закричал. Сказал доктору Вернону, что если он, черт возьми, не собирается его вылечить, то пусть убирается на хрен.

— Он хороший парень. Это не он.

Не так давно Тереза защищала вспышку гнева Майло. Она убедилась, что я знаю, что Майло не был злым человеком после того, как ударил ногой по своему столу и отправил в полет поднос с обедом. И вот теперь я была здесь, вставая на его защиту.

— Я знаю, что он хороший парень, — сказала Ким. — Это просто обстоятельства и боль.

— Хорошо. — Было важно, чтобы Майло не оттолкнул сестринский персонал. Последнее, что ему было нужно, — это чтобы его сочли буйным и отправили куда-нибудь в другое место. — Мне жаль.

— Это не твоя вина. И он не первый пациент, который ругает врача.

— Это правда. Он… Майло произнес мое имя? Я думала… — Я задала этот вопрос и тут же захотела взять его обратно.

Дело было не во мне и не в моих чувствах. Майло нуждался в помощи, и чтобы у него были наилучшие шансы на выздоровление, я должна была держаться подальше.

— Да, — ответила Ким с улыбкой. — Он спрашивал о тебе. Не в обиду мне, но хотел узнать, не могли бы ты снова быть его медсестрой.

Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Он спрашивал?

Майло хотел, чтобы я вернулась. Даже если это было просто потому, что у меня были более нежные прикосновения или потому, что ему нравился звук моего голоса. Даже если это было просто потому, что отношения с его стороны были чисто платоническими. Он хотел, чтобы я вернулась.

Означало ли это, что я могла бы быть его медсестрой? Мы постоянно удовлетворяли запросы пациентов. В том-то и была прелесть, что наше подразделение было маленьким. У нас была гибкость. Все, что Ким нужно было сделать, это рассказать Эмбер, и тогда я могла бы вернуться.

— Но…

— О, нет. — Прощай, счастливое чувство. — Но, что?

— Грег сказал Майло, что ты попросила о переводе.

— Что? — зашипела я. Мой стул не мог меня удержать. Я встала и начала расхаживать по небольшому пространству между моим стулом и стойкой.

Я не была злым человеком. Я не была до конца уверена, что мне нравился мой характер. Кроткая — вот термин, который моя мать однажды использовала, описывая меня своей подруге.

Если бы она могла видеть меня сейчас. Я была готова перекричать все это место. Я хотела посадить Майло в инвалидное кресло, погрузить его в свою машину и отвезти в Сиэтл, где не было доктора Вернона, который распространял бы ложь и отравлял его выздоровление.

— Это чушь собачья, — выплюнула я. — Я не просила, чтобы меня переводили на другое место.

— Я знаю.

— А Майло знает? — спросила я.

Ким огляделась, убеждаясь, что мы одни, затем встала.

— Грег ушел на весь день. Ты иди к Майло. Ему будет полезно повидаться с тобой. Если Эмбер или кто-нибудь еще поднимется сюда, я тебя прикрою.

— Правда? — Мой гнев испарился. Ограничение, введенное за последние две недели, убивало меня. Если это был мой шанс, чтобы увидеть его и извиниться, я им воспользуюсь. — Спасибо.

Первый раз я почувствовала будто мы с ней были в одной команде, а не просто работали бок о бок друг с другом.

Она подмигнула.

— Не за что.

Улыбнувшись в последний раз, я бросилась прочь с сестринского поста. Я остановилась, чтобы взять морфий для Майло на складе, затем я поспешила в его палату.

Мои нервы вибрировали по всему телу, заставляя ноги дрожать, а пальцы подгибаться. Подойдя к его двери, я подняла дрожащую руку, дважды постучала костяшками пальцев и сделала глубокий вдох, прежде чем войти внутрь.

— Привет. — Это прозвучало как свист, больше похожий на длинное «Прииив», чем на настоящее слово.

Запах в комнате был таким, словно я накинула на плечи теплое одеяло, прогоняя нервозность прочь. Здесь пахло не так, как во всей больнице — без запаха и стерильно. Здесь пахло Майло, чисто, но насыщенно и по-мужски.

Глаза Майло открылись, когда он поднял голову с подушек. Он долго смотрел на меня, не подавая никаких признаков того, что хочет видеть меня здесь. Не издавая ни звука.