— Ничего. — Я хихикнула. — Я просто думала о том, как бы ты выглядел в настоящей одежде.

Он ухмыльнулся.

— Долговязо.

— Мне нравятся долговязые.

— Хорошо. — Его взгляд вернулся в угол, где мама и доктор Вернон над чем-то смеялись. — Так это твоя мама?

Я кивнула.

— Это она.

Я изучала лицо Майло так же, как он изучал мамино. Обычно я делала так, когда мужчины позволяли своему взгляду задержаться на ее лице — или груди. Но Майло бросил на нее лишь беглый взгляд, прежде чем снова переключить свое внимание на меня. Его взгляд не задержался на маме.

Он задержался на мне.

Остальной мир померк, пока мы смотрели друг на друга. Мои глаза проследили за мягкими краешками его губ, желая, чтобы мы были одни и я могла прикоснуться к ним.

Прошла неделя с тех пор, как он целовал меня в последний раз, но я все еще чувствовала прикосновения и жар его губ на своих. Я цеплялся за воспоминание о нашем первом поцелуе, хотя и знала, что будет еще что-то.

В конце концов Майло уедет. Он жил и работал в Монтане. Я жила и работала в Вашингтоне. Но у нас было еще больше поцелуев впереди. Когда он выпишется из больницы через несколько недель, это будет еще не конец.

Я знала, что это было только начало.

Возможно, наши отношения продолжились бы по телефону. Может быть, со временем это бурное влечение перерастет в дружбу. Может быть, искры между нами разгорелись бы в огонь, который навсегда соединил бы нас.

— Сара. — Мамин голос напугал меня, и я заставила себя отвести взгляд от Майло.

— Да, мам?

Она направилась в мою сторону.

— Мы с Грегом собираемся выпить кофе внизу, пока я жду Денни.

— Хорошо. — Я кивнула. Это была лучшая идея, которая приходила ей в голову за последние сто лет. — Дай мне знать, что скажет механик о твоей машине.

— Майло, — сказал доктор Вернон, переводя взгляд с меня на него, — будь осторожен и не перенапрягайся. Вероятно, было бы лучше, если бы ты ограничивался одной прогулкой в день.

— Конечно, док. — Прозвучало снисходительно.

Доктор Вернон позволил себе слегка нахмуриться, прежде чем подойти к лифту и нажать кнопку вызова.

— Тебе действительно стоит что-нибудь сделать со своими волосами, — тихо сказала мама.

— Что не так с моими волосами? — Я пригладила кончики своего конского хвоста.

— Есть гораздо более привлекательные способы зачесывать волосы наверх.

Все это займет в геометрической прогрессии больше времени, чем те десять секунд, которые требовались, чтобы забрать мои волосы в конский хвост.

— Я буду иметь в виду.

— Темно-синий — это единственный цвет, который ты можешь носить? — Она осмотрела мою форму, не дав мне ответить. — Очень жаль, что ты не можешь надеть зеленое или что-нибудь в этом роде, чтобы подчеркнуть свои глаза.

— Я здесь, чтобы помогать людям, мама. А не выиграть конкурс красоты.

Она открыла рот, вероятно, чтобы высказать очередную критику, но остановилась, когда доктор Вернон вернулся к ней.

Мы вчетвером стояли в таком неловком молчании, что я начала потеть. Майло отказывался возвращаться в свою комнату. Мама мило улыбалась доктору Вернону, пока он переводил взгляд с нее на меня. А я застряла посередине, недоумевая, почему чертов лифт так долго едет.

Он звякнул, и я вздохнула с облегчением. Пока двери не открылись, и мой брат не вышел на площадку.

— Денни? — Мама подошла к нему вплотную. — Я не ожидал тебя так скоро.

Он кашлянул.

— Я был в центре города.

— О, правда? — Ее брови сошлись на переносице. — Я думала, ты дома.

— Пришлось выполнить одно поручение. — Он стряхнул ее хватку со своей руки и посмотрел на меня. — Привет.

— Привет, — пробормотала я.

Глаза Денни были как стеклянные. Его длинные волосы, на тон темнее и намного, намного грязнее моих, были собраны в неряшливый мужской пучок. Он выглядел так, словно провел ночь, спя в канаве. Его джинсы были грязными. Его фланелевая рубашка была порвана сбоку. Шнурки на его ботинках были развязаны, концы облеплены грязью и снегом там, где он наступал на них.

Увидь папа Денни в таком состоянии это разбило бы его сердце.

Это разбивало мое сердце.

— Мы можем идти? — Денни не стал дожидаться ответа. Он повернулся и, пошатываясь, направился обратно к лифтам, пять раз нажав на кнопку первого этажа, прежде чем засунуть руки в карманы.

Мы с мамой обменялись встревоженными взглядами. Возможно, его пристрастие не осталось незамеченным. Возможно, она была обеспокоена больше, чем показывала.

Денни был для мамы целым миром. Их связь отличалась от той, что была у меня с ней. Несмотря на то, что она придиралась ко мне, я знала, что она любила меня по-своему.