– Видишь, что у него? – шикнул Марк.

Я пригляделась. Из кармана торчала карта. Я удивилась, что в ней такого примечательного. Мы ведь и сами идем по карте, которую Марк сам же и раздобыл.

– Пойдем, – Марк быстро сгреб остатки недоеденного в рюкзак.

Ну ладно. Я надвинула на лоб черную бейсболку и поспешила за ним.

– Эй, парень!

Тот нехотя замедлился и обернулся слишком лениво, для человека, который мог бы истосковаться по человеческому общению.

– Будь здоров! Я Марк. Это Соня.

У него были черные короткие усы и аккуратно постриженная бородка а-ля Титомир. Глаза скрывали непроницаемые солнечные очки а-ля Нео из Матрицы.

– Привет, ребят. Как вы тут? – он упер руки в бока и оглядел местность поверх наших голов, показывая тем самым, что готов задержаться на минутку и переброситься парой слов. – Гела, – он протянул руку Марку, а затем и мне.

Гела не взлюбил зубных врачей еще задолго до того, как их услуги стали недоступны для простых смертных. Забавно, ведь именно такими мы и были – простыми смертными – в отличие от тех, кто шатается по земле разлагаясь, прежде чем сгинуть окончательно. В общем, испещренные чернотой зубы показывались сквозь нагловатую ухмылку.

Зато волосам он уделил должное внимание даже сейчас. Они явно были уложены с помощью геля. Я даже чувствовала его запах. И даже… запах мужского одеколона!

Ну Гела! Ну франт!

Гела был грузин. Я сразу считала это по его то лающим, то затяжным интонациям, тяжелому говору и опущенным согласным.

– Мы идем из Москвы. Уже недели две, – начал было объясняться Марк.

– Долго идете.

– Идем на юг.

– Все идут на юг. Многие уже там.

– Правда? – оживился Марк.

– Ну не все успели дойти. До холодов.

– Откуда ты знаешь?

– Когда все началось, я приехал с юга. Из Грузии.

– Приехал?

– Да, половину пути успел проехать, потом начались заторы. Хотел предупредить своих. Забрать. Спасти. Не успел. Осталась только бабка. Мать жены. Чудом уцелела. Но в путь она отправиться не могла. – Гела закурил. – В общем, неделю назад она умерла. Я расколол ей череп и отправился обратно.

Марк явно не знал за какой вопрос хвататься следующим. А я подумала, что он, должно быть, позавидовал Геле, что тот отделался от своей обузы.

– Она умерла своей смертью, и ты все равно ее добил?

– Ну она обратилась, – Гела смачно затянулся, повернулся на пятках и продолжил путь. Мы поспешили за ним.

– То есть не обязательно быть укушенным, чтобы обратиться? Достаточно просто умереть своей смертью?

– Да, этого достаточно. Что-то нехорошее витает в воздухе, заметили? – Гела помахал рукой над головой для убедительности.

– Заметили. Только еще не до конца поняли, по каким правилам тут все работает.

– Брат, это же не футбол. Эта игра без правил!

– Если не осталось тех, у кого есть ответы. Значит можно вывести какие-то закономерности со временем. Например, я быстро понял, как их убить. Не колом в сердце, а уничтожив мозг.

– Умники с ответами тоже есть. И они уже на юге. Скорее всего, они даже перебрались туда заранее. Вообще, чем южнее, тем выживших больше. Плюс еще беженцы вроде вас.

– Чем это вызвано?

– Я выяснить не успел, честное слово! Слишком долго проковырялся с бабкой. Многое пропустил, – сильное ударение на слогах в словах, особенно при быстрой речи создавало почти мелодию, которая придавала речи уникальное звучание и делала ее мгновенно узнаваемой.

– Как же так вышло, что на юге есть более цивилизованные коммуны, с таким отрывом? – спросил Марк.

– Они просто сразу стали действовать.

– Прямо сразу?

– В кризис выживают сильнейшие и предприимчивые.

– Это не кризис, а апокалипсис.

– Для мертвых – да. А для живых это кризис. А кризис – это время новых возможностей. И те, кто понял это сразу, сейчас на коне.

Как можно было понять это сразу? Я вспомнила свой первый год. Ужас, отчаяние, туман в голове, полный анабиоз. А кто-то в это время действовал, создавал общины, мигрировал. В полном хаосе, наощупь.

Свой риторический вопрос я не решилась озвучить.

– Ты вообще спишь? – спросил Марк.

– Нет. Можете идти со мной, если выдержите мой темп.

К вечеру Гела уснул и проспал шестнадцать часов. Мы с Марком несколько раз обезвреживали стайки ходячих, сбегающиеся на его храп. Но несмотря ни на что, эта ночь была особенной. Нас стало трое. Мы оба это чувствовали и понимали, что нам это нравится.

– Она немая? – спросил Гела у Марка на второй день, когда мы остановились для ужина и ночлега.