Рано утром в воскресенье, 13 апреля 1986 года, Кассо вместе с Амузо и его братом, Бобби, сели в седан в квартале от клуба Фаиллы. Тонированные стекла автомобиля не позволяли наблюдать за ними. Херби Пэйт находился неподалеку на своей машине. Все они видели, как ДеЧикко приехал и припарковал свой Buick Electra напротив клуба, прежде чем войти в него. Пэйт спрятал взрывчатку C-4 в коричневый бумажный пакет и, неся его и еще один пакет, наполненный продуктами и хлебом, направился к машине ДеЧикко. Сделав вид, что он что-то уронил, Пэйт нагнулся и положил пакет со взрывчаткой С-4 под «Бьюик». Затем он вернулся к своему автомобилю.

Возможно, в тот день Готти спас себе жизнь, отменив в последний момент поездку в штаб-квартиру Фаиллы. Находясь в своей машине, Пэйт видел, как ДеЧикко шел от клуба Фаиллы к своему «Бьюику» в сопровождении другого человека. Предположив, что второй мужчина — Готти, Херби Голубые Глаза включил зажигание. Опустив стекло со стороны пассажира, Пэйт медленно поехал к машине ДеЧикко и, оказавшись рядом, нажал на кнопку дистанционного управления. Детонация почти мгновенно убила ДеЧикко, который находился в машине, роясь в бардачке в поисках карточки адвоката и номера телефона человека, сопровождавшего его из клуба. Этот второй человек, Фрэнк «Сердце Фрэнки» Беллино, слегка походил на Готти. Беллино выжил, хотя и получил серьезные ранения ног и ступней.

Осколки металла и стекла от взрыва осыпали машину Пате, а его правое ухо и лицо получили небольшие порезы. Кассо и братья Амузо уехали невредимыми. Кристи Тик после этого сказал Кассо: «Скажи всем, чтобы были начеку и затаились на время, но продолжали искать возможность заполучить Готти». Однако заговор с бомбой оказался единственной попыткой семьи Луккезе уничтожить Готти, который остался в хороших отношениях с Кассо и Амузо , так и не заподозрив, что они пытались разнести его на куски.

Привыкший убивать и никогда не считавший себя мишенью, Кассо часто путешествовал в одиночку. Время от времени за ним следила полиция, но, будучи бдительным к слежке, он с трудом выслеживал ее, проносясь по встречным полосам и мигая красными фонарями. Ярким сентябрьским днем 1986 года Гаспайп, оставшись один в машине, направился в ресторан неподалеку от своего дома в Бруклине. Согласно донесению информатора федеральным прокурорам, он думал о краденых облигациях. Один из соратников семьи Гамбино договорился о встрече с Кассо, предположительно для того, чтобы обсудить ограждение крупной коллекции украденных облигаций на предъявителя. Встреча оказалась уловкой. Когда Кассо припарковал свой «Кадиллак» на улице перед магазином мороженого «Карвелс», к нему подъехал другой автомобиль, в котором находились по меньшей мере трое вооруженных людей, и он был обстрелян из пистолета и дробовика через водительское окно. Безоружный, с ранениями в спину и левую руку, он, пошатываясь, перешел через дорогу к ресторану, схватив скатерть, чтобы остановить кровотечение. Никто из испуганных работников или посетителей ресторана не сказал полиции, которая нагрянула в район, что Кассо прячется в морозильной камере в подвале. Он вылез из морозилки и позвонил Вику Амузо , который подобрал его и отвез в больницу.

Детективы отследили Кассо до больницы, где он отмахнулся от вопросов о покушении на убийство и возможных связях с мафией. «Нет никого, кому бы я не нравился. Я ничего не знаю об организованной преступности». Кассо не смог объяснить любопытную находку в своей машине: конфиденциальный список полицейского департамента с номерами машин без опознавательных знаков, используемых следователями для слежки. К моменту выписки из больницы, если не считать потери крови, он находился в довольно хорошем состоянии.

Гаспайп быстро догадался, кто его подставил. Он враждовал из-за раздела добычи от продажи героина, которую он организовал вместе с капо Гамбино, Майклом «Микки Боем» Парадизо. Ссора между членами двух семей разгорелась из-за того, что шел процесс по делу Комиссии, и обычная формула разрешения споров между мафиози была приостановлена.

Еще не успели затянуться раны, как оперативники разведки Кассо вычислили лидера группы киллеров, пытавшихся его убить. Он узнал имя убийцы и его фотографии с полицейских камер наблюдения от двух «грязных» детективов полиции Нью-Йорка, которые получали от него зарплату в несколько тысяч долларов в месяц. Оба они работали в подразделениях, расследующих дела об организованной преступности, и имели доступ к секретной информации, включая личности информаторов, улики, добытые властями, и готовящиеся аресты. Через своего соратника из семьи Луккезе, который был посредником в контактах с детективами, Кассо ранее договорился с ними о том, что они будут информировать его о расследованиях мафии, проводимых полицией и ФБР.

Кассо был готов убить всех членов команды киллеров, которым не удалось его достать, но месть отошла на второй план перед более важными последствиями, вытекающими из дела Комиссии.

С момента создания пяти семей в 1931 году боргата Луккезе оказалась самой стабильной и наименее расколотой из всех нью-йоркских семей. Более пятидесяти лет власть мирно переходила от Гаэтано Гальяно к Томми Трехпалому Брауну Луккезе, а затем к Антонио Тони Дакс Коралло. В отличие от четырех других крупных семейств, на жизнь крестного отца Луккезе никогда не покушались, и семью никогда не раздирала внутренняя война.

Тони Дакс хотел продолжить эту гармоничную традицию. Осенью 1986 года, когда судебный процесс над Комиссией подошел к концу, Коралло увидел мрачные письмена на стене. Руководство семьи Луккезе было готово к развалу, и дело Комиссии затронуло его сильнее, чем любую другую боргату. Понимая, что ему конец вместе с боссом Томом Миксом Санторо и консильери Кристи Тиком Фурнари, Дакс подготовился к упорядоченной передаче власти. Незадолго до вынесения обвинительных приговоров в ноябре он вызвал Гаспайпа Кассо и Вика Амузо в дом Фурнари на Статен-Айленде. Поддавшись на уговоры Фурнари, Коралло выбрал Амузо или Кассо в качестве лучших кандидатов на пост главы семьи. Хотя ни один из мафиози не имел длительного опыта управления мафией, они доказали свою преданность организации Коралло и Фурнари. Оба они отличались исключительной работоспособностью, что вселяло оптимизм и позволяло им поддерживать процветание семьи и ее конкурентоспособность по отношению к конкурирующим мафиозным группировкам.