Шторм облокотился на спинку кресла и сложил руки на груди.

— И что в этом плохого? Что раздражает?

— Да странные вы какие-то! — выпалил Кравцов. — У вас люди погибают, а вы не можете найти причину их гибели. А любое действие, нужное для расследования, вами забыто. Как так-то?!

— Ты слишком эмоционален, Сергей, — спокойно сказал Мир, не меняя позы. — Если бы, ты, постарался понять принципы взаимодействия закономерностей в нашем времени, то у тебя не было бы вопросов. А вместо разума, ты, применяешь эмоции. Впрочем, я не удивлен. За то короткое время, что я провёл в вашей «реальности», я убедился, что разум — не главное ваше достоинство.

— Что, ты, этим хочешь сказать?! — возмутился Сергей. — Выходит, по-твоему, что мы там все дураки?

Он махнул рукой, и задетая взмахом палочка, полетела на пол. Мир проследил за её полётом.

— Умных людей среди вас немного, — Шторм смотрел в глаза Сергею. — Да, ты, и сам это понимаешь. Не обучены, вы, соображать в своей реальности. Потому и живёте на эмоциях. Хотите больше, чем можете и умеете. И практически каждый из вас в этом винит другого.

— Ну, ты, умник! — вскочил Кравцов. — Зачем же тогда, ты, притащил меня сюда?!

Шторм оставался спокойным, как скала под порывами штормового ветра. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Потому что, ты — профессионал. У тебя в области розыска — талант. Найти те мелочи, которые мы не можем увидеть в силу своей ... некомпетентности в этой области. Пойми, наконец, у нас давно не существует преступлений. У нас нет для этого...

Он запнулся, подбирая нужное слово.

— Мотивов? — подсказал Кравцов.

— Вот! — Мир утвердительно показал пальцем на его голову. — Это понятие, как нельзя, точно ты употребил. У нас нет мотивов для совершения преступлений. Оттого мы не можем понять их происхождение.

Сергей упал в кресло. Он только начал понимать происходящее. Люди в будущем не были глупы или беспечны, они были убеждены, что никто из них не может совершить преступление, поскольку это просто невозможно. Отсюда и вывод Шторма, что преступление совершил человек, странным образом попавший к ним из прошлого.

— Мир, почему, ты, сделал вывод, что в ваше время проник кто-то неизвестный из моей реальности?

— На основании одежды, найденной на установке после окончания эксперимента. Но ты меня в этом переубедил...

— Нам нужно увидеть изображение пострадавшего на установке сотрудника. Это сильно ускорит расследование.

Шторм раздумывал недолго.

— Хорошо, я попробую это устроить. Ты закончишь свой ужин?

— Э-э... А можно жаренного мяса и пива? А то у меня на языке сплошное железо от печёнки.

Мир хлопнул ресницами с таким звуком, будто хлопнул дверью, закрывая.

— В твоём блюде нет печени и железа. Это кусочки тушеного перепела, и поджаренный молодой горох в стручках. А пиво мы не варим — от него, как раз, печень и страдает. Но я понял твоё желание. Сейчас посоветуюсь с Лирой.

Буквально минут через десять в дом зашёл пожилой мужчина и поставил на стол поднос с едой. Молча удалился.

— Спасибо! — крикнул ему вслед Кравцов, но старик даже не обернулся.

Сергей с недоумением взглянул на Шторма.

— А курьеры у вас не особо вежливые. Не постучался, зашёл и вышел. Это нормально?!

— Это, как ты выразился, не курьер. Это сотрудник лаборатории Лиры. Она его попросила привезти тебе ужин из столовой, который делали специально по твоему желанию. Просьба Лиры оторвала сотрудника от места трудовой деятельности. Лира и сама бы привезла, но она сейчас проводит очень важный эксперимент.

— Погоди, — Кравцов терялся в догадках. — А тот ужин, что я хм... испортил. Ты же его достал из какого-то аппарата в этом доме. Почему этот, — он указал на доставленный поднос, покрытый тонкой плёнкой термоизоляции, — мне доставили из академической столовой?

— Твой «новый» ужин, Сергей, разрабатывала Лира. Его рецепт не входит в общедоступную рецептуру блюд. Что тебе не нравится?

— Просто спросил, — развёл руками Кравцов.

— Приятного аппетита, — механически сказал Мир и вышел из дома.

Сергей снял пленку с подноса и вдохнул резкий запах жареного мяса с луком.

— Ну, вот, — заворчал, доставая вилку, — так бы сразу...

Сергей закончил ужинать, отправил поднос в мусоросборник и сел за стол — думать над планом следственных мероприятий. Небольшая панель личного коммуникатора Кравцова не устроила. Он привык думать «масштабно», вычерчивая на доске стрелочки к фотографиям, прикреплённым к доске магнитами, и рисуя кружочки, вопросительные и восклицательные знаки. Его систему символов в отделе понимали единицы, но вычерченные на доске схемы давали Сергею полную картину расследования — на что обратить больше внимания, а что и временно пропустить.