Такого поворота дел Такуан не ожидал даже во сне. Поэтому он широко распахнул глаза, чтобы прогнать наваждение. Но ни слюни на его лице, ни шершавый язык никуда не делись. Правда, девочка из мира грёз превратилась в лисёнка по имени Дзин. Он ещё раз облизнул Такуану нос и тихонько тявкнул.

– Фу ты! – вырвалось у Такуана, и он хотел уже прикрикнуть на лисёнка, но вместо этого крепко зажал себе рот. Он заметил, что в лагере происходит что-то неладное.

Двое из охранников, которых выставили на дежурство, вповалку лежали у прогнившего дерева. А к палатке, в которой спали остальные, подкрадывалась чёрная фигура с замотанным тряпкой лицом. В руках у неизвестного поблёскивал кинжал.

Такуан огляделся и заметил за деревом ещё двоих. «Разбойники!» – догадался он. Бандитов на дорогах княжества Четырёх Рек попадалось больше, чем бесов-оборотней, поскольку их ловлей никто всерьёз не занимался. Ну а сами разбойники, почуяв свободу, принялись грабить всех, кто попадался в их нехитрые сети.

Вот и сейчас сразу восемь разбойников окружили обозный лагерь со всех сторон. Один из них, славившийся умением скрытного хода, напал на стороживших обоз охранников и оглушил их. И теперь вознамерился расправиться с остальными, чтобы оставить путников безо всякой защиты.

Такуан с лисёнком переглянулись. Что могли они сделать против вооружённых разбойников? «Вот если бы тут Люцзы был, – вспомнил Такуан странствующего воина. – Вмиг раскидал бы всех, словно котят на ярмарке». Хотя никаких котят на ярмарках не раскидывали, в голове у Такуана вмиг нарисовалась подходящая картинка. Должно быть, сон всё ещё не до конца покинул его голову.

Пока Такуан представлял себе Люцзы на ярмарке, оглушивший сторожей разбойник проскользнул в палатку, где спали остальные охранники. Но здесь удача ему изменила – один из охранников успел проснуться. В палатке завязалась борьба. Шест, на который опиралась её крыша изнутри, не выдержал и надломился. Промасленная парусина палаточного шатра обрушилась на дерущихся. Возничий и остальные путники проснулись от шума, но сделать ничего не успели – выскочившие из-за дерева разбойники вмиг повалили их на землю и принялись вязать им руки. Вскоре связанными оказались все, включая маленьких детей. Не хватало только двоих: Такуана и колдуна по имени Брикабрей.

«Будь что будет!» – решил Такуан, и, зажмурившись для храбрости, выскочил вперёд, размахивая прихваченной с земли палкой. Под ногами у него раздался хруст, и что-то укололо его пятку. Он посмотрел вниз и увидел там осколки тонкого чайного стекла. Должно быть, одна из волшебных колб как-то выкатилась из его дорожного мешка. Колба превратилась в мелкие осколки, а её содержимое вырвалось наружу густым зелёным дымом, который стал подниматься по Такуановой ноге. Не в силах пошевелиться, Такуан наблюдал, как дымка пробежала по его груди и пробралась к затылку, туда – где коренилось семечко удачи.

В одно мгновение Такуан раздался в размерах так, что одежда его не выдержала и разошлась по швам, кожа у него огрубела и покрылась шерстью, а изо рта вылезли клыки. С громким рычанием Такуан бросился на разбойников. Первого, кто попался ему на пути, он схватил за ноги и одним движением разорвал пополам. Отшвырнув обе половины в сторону, Такуан прыгнул за следующим.

Разбойники поняли, что им грозит, и совершенно ошалели. Они заорали один громче другого и бросились в разные стороны. Такуан помчался следом за ними. Ему удалось поймать ещё двух разбойников, которые оказались недостаточно сообразительны и побежали в одну и ту же сторону. Такуан схватил разбойников за их головы и, приподняв над землёй, столкнул бедных грабителей лбами так, что звёзды полетели у тех из глаз. Затем Такуан бросил их на землю и побежал догонять остальных, которые в панике носились кругами по лесу.

Лисёнок всё это время сидел на поваленном дереве и наблюдал за происходящим. Он выжидал подходящего момента, который наступил не раньше, чем ещё один из разбойников поплатился за нападение. Такуан схватил разбойника за ногу и со всего размаху ударил разбойником по дереву, словно тот был булавой каумодаки. После чего Такуан заметил ещё одного разбойника, который пытался спрятаться за невысоким кипарисом, и с громким рыком понёсся за ним.

Путь Такуана лежал как раз через дерево, на котором расположился лисёнок. Разгорячённый схваткой, Такуан дерева не заметил. Его волосатая лапа угодила точно в дупло, которое какой-то дятел некогда продолбил в стволе, а дикие кабаны затем расширили. Такуанова ступня отлично поместилась в дупле и продолжать преследование не собиралась. Поэтому Такуан против своего желания остановился и, потеряв равновесие, с шумом обрушился лицом вперёд на землю.

Лисёнок без труда отпрыгнул в сторону. Затем он просунул острый нос в дорожный мешок Такуана и вытащил оттуда золотой обод. Такуан выкрал его у бродячего монаха вместе с робой, но в монастыре не бросил. Он решил, что продаст эту приметную вещицу. Может быть, тому же самому Бинь Лю. Про волшебные свойства обода Такуан не знал. Тогда как лисёнку это было прекрасно известно. Он засеменил к Такуану, который сам себя оглушил, и в один момент натянул обод тому на голову.

Заколдованный обод тотчас обхватил голову Такуана с такой силой, что превратившийся в когтистого оборотня Такуан громко завопил. Он схватился обеими руками за обод, чтобы освободить голову, но ничего не вышло. Такуан вскочил на землю и побежал в глубину рощи, не обращая внимания на кусок дерева, до сих пор болтавшийся у него на ноге словно мокроступ.

Восьмой камишутты на память Такуан не знал, да если бы и знал – откуда б ему было известно о её связи с волшебством, заточённым в ободе? К счастью, волшебства этого оказалось всё же достаточно, чтобы росток за ростком выдернуть из Такуановой души сорняки голодного беса-оборотня, что вырвался из разбитой колбы. Туман, окутавший разум Такуана, постепенно рассеялся, но произошло это не раньше, чем забрезжил рассвет.

Утреннее солнце обнаружило Такуана лежащим поперёк лесного ручья. Рядом с ним в прозрачной воде лежал здоровенный чурбан, порядком измочаленный со всех сторон. В чурбане зияла дыра, в которую Такуан вполне мог просунуть голову. Одежда Такуана превратилась в лохмотья, а руки и ноги покрылись мелкими царапинами. На голове Такуана поблёскивал золотой обод. «Вот что меня спасло! С таким обручем никакие бесы мне не страшны», – обрадовался Такуан.