В нашей части Пенсильвании было не так много работы, поэтому мы были благодарны за свою. Мы работали в компании "GPS-Globe Package Service"– в частности, в их распределительном центре в Льюисберри, штат Пенсильвания. Этот центр служил центром для всего среднеатлантического региона, а также большей части Восточного побережья и южных штатов. Мы находились всего в нескольких часах езды от Нью-Йорка, Балтимора, Вашингтона, Филадельфии, Питтсбурга, Трентона, Ричмонда и других городов. Поэтому в нашем центре всегда было много народу. Дэррил, Юл, Джесси и я работали в смену с 4 до 8 утра. Мы называли это "ночной сменой", хотя было раннее утро, когда мы приходили. Всего четыре часа работы, но за шестнадцать баксов в час и без профсоюзных взносов, плюс медицинская страховка после девяностодневного испытательного срока, это было то же самое, что работать полный рабочий день, но на полставки. Мы с Дэррилом работали в седьмой зоне погрузки, загружая посылки в тракторные трейлеры, направлявшиеся в Вирджинию. Юл работал в зоне сортировки номер два, сканируя штрих-коды на этикетках посылок и отправляя их по нужному конвейеру, чтобы они попадали в нужный грузовик. Джесси работал во дворе, перебрасывая трейлеры из одной зоны загрузки в другую. Работа Юла была довольно простой, хотя он должен был быть быстрым и точным и следить за тем, чтобы посылки попадали на нужный конвейер. В противном случае посылка, предназначенная для Балтимора, могла оказаться в Бостоне. Работа Джесси была сущим пустяком. У него было много свободного времени и много перекуров. Его часто можно было увидеть в комнате отдыха, где он пил кофе и болтал без умолку. У нас с Дэррилом была тяжелая работа. Если ты не был в хорошей форме, когда тебя назначали на участок, то к концу первой недели ты должен был быть в хорошей форме, иначе ты был бы мертв. Я проработал там почти год и похудел на пятнадцать килограммов. Мой пивной живот превратился в пресс, а мышцы стали твердыми и стройными. Нет необходимости посещать тренажерный зал, когда занимаешься по четыре часа в день, как мы.

В ту ночь мы работали всего полчаса. Начали смену в четыре утра. Через двадцать минут во всем здании отключили электричество. В одно мгновение мы надраивали задницы, загружая коробки в грузовики, а в следующее - все стало абсолютно черным и тихим. Тишина была самым странным моментом. Ни грохота конвейерных лент, ни скрипа роликов, ни людей, выкрикивающих приказы, ни гудков погрузчиков, мчащихся по территории. Было немного страшно, хотя я никогда бы не признался в этом вслух. В наше время никогда не знаешь. Жизнь нервирует. Террористы или недовольные психи, которые хотят расстрелять свое рабочее место, таятся за каждым углом.

Но это были не те и не другие. Позже мы узнали, что из-за дождя машина съехала с дороги и врезалась в линию электропередач. Наши ремонтники не смогли запустить резервное питание, и вместо того, чтобы платить нам за бездействие, компания отправила нас домой пораньше. Несмотря на потерю часов, мы были не против. Люди, блядь, ликовали и все такое. Это была пятница. Еще лучше, что это был день зарплаты. А поскольку "GPS" настаивала на прямом депонировании для всех своих сотрудников, деньги уже ждали нас на наших расчетных счетах. Все, что нам оставалось сделать, это зайти в банкомат.

Три дня выходных, деньги в кармане. Жизнь лучше не бывает. Спасибо тому (кто бы это ни был, черт возьми), кто разбил свою машину и вытащил нас с работы пораньше. Надеюсь, ты не умер в процессе.

Стрип-клуб был идеей Джесси.

Как только мы узнали, что можем уехать, мы вчетвером собрались на парковке, обсуждая, что делать. Худшая часть бури была позади. С неба падал мелкий туман. Не настолько, чтобы считаться дождем, но достаточно, чтобы быть раздражающим фактором. Из-за отключения электричества ночные охранные фонари не работали, и единственным источником света были фары автомобилей, на которых наши коллеги по работе мчались мимо сторожевой будки вниз по дороге. Большинство из них, вероятно, направлялись домой или на вечеринки к друзьям. В это время утрa бары были закрыты.

– Раннее начало выходных, - сказал я.
– Что будем делать?

– Мы можем пойти в "Узловатую Cосну", - предложил Юл.
– У них есть лицензия на внеурочное время.

– Ни за что, - Дэррил зажег сигарету, прикрыв ее руками, чтобы она не намокла.
– Моя бывшая тусуется в этом месте. И ее новый мужик тоже. Если мы туда придем, я, черт возьми, гарантирую, что они захотят затеять какую-нибудь херню и сорваться на мне. Доказать, что у него член больше. Я не в настроении для этого сегодня. Чувак встанет передо мной, и я вырублю его нахрен. Не хочу сегодня ехать в округ из-за какой-то ерунды.

Я кивнул.

– Вполне справедливо.

– Гостиница "Турист"?
– спросил Юл.

Я покачал головой.

– Они закрыты на ночь. Последний звонок[3] в два часа.

– А что насчет "Тадса"?
– Дэррил выдохнул дым.
– Они могут обслуживать людей и в нерабочее время.

Джесси застонал.

"Тадс" - гей-бар? К черту это дерьмо. Я не буду пить ни в каком сраном гей-баре, даже если у них есть лицензия на внеурочное время.

Я вздохнул.

– Знаешь, чувак, если ты пьешь с какими-то геями, это не значит, что ты гей. Почему ты должен быть гомофобом и все такое?

– Я не гомофоб.

– Нет, ты гомофоб.

Дэррил кивнул в знак согласия со мной.

– Это какое-то расистское дерьмо, Джесси.

– Быть геем - это не раса, - Джесси вздохнул.
– Это сексуальная ориентация. И, кроме того, я не чертов расист, как эти ублюдки скинхеды из "Восточного Mолота" и "Сынов Конституции". Ты - черный, Дэррил. Юл - азиат. Я тусуюсь с вами, ребята, верно?

Дэррил снова затянулся сигаретой и посмотрел на Джесси.

– Это та часть, где ты начинаешь перечислять всех своих небелых друзей?

– Да пошел ты. Я не об этом.

– Тогда что ты говоришь?
– спросил Дэррил.

– Все, что я говорю, это то, что я не гомофоб.

– Ну, - сказал я, - тогда какого хрена? Сейчас 2011 год, чувак. Ты каждый день работаешь рядом с геями. Ты не можешь выпить с ними гребаного пива после работы?

– Дело не в этом, - сказал Джесси.
– Я ничего не имею против геев. Я просто в настроении посмотреть на "киску".

Дэррил улыбнулся вокруг своей сигареты.

– Вот дерьмо, что ж ты молчал? Теперь ты говоришь.