— Гони в город, — скомандовал Касаткин-Ростовский, и Черненко вдавил педаль газа в пол, набирая скорость для подъема. Центральный населенный пункт бановины находился несколько выше на холмах.

Мелькали знаки, указатели. Но ни пешеходов, ни машин.

Первой увидели женщину, катившую какую-то тележку. При виде внедорожника остановилась, закашлялась. Лицо открытое, никаких масок-респираторов.

— Спросим дорогу? — предложил Черненко.

— Дуй вперед, по карте — центр впереди, — отрезал командир.

«Автоваген» понесся дальше, обдав выжившую выхлопом, а Несвицкий подумал — стоит притормозить, и задержались бы минут на тридцать. Горожанка явно больна, хоть переносит грипп на ногах, как минимум осмотрели бы, сделали инъекцию… Сколько людей умрет за эти полчаса?

Каждая лишняя минута, проведенная в дороге, кого-то лишала шанса на спасение. Но и не отдыхать волхвам нельзя, так уж они устроены. И без того прошлая ночь получилась чрезвычайно короткой.

Наконец, затормозили на центральной площади.

— Делимся? — спросил Несвицкий.

— Конечно. Знаю, ты хочешь спасти родственников жены, и это пойдет всем на пользу, будут доверенные лица, — князь не рассмотрел в кабине автомобиля гримасу Николая, никак не считавшего Ольгу человеком, заслуживающим доверия. — Дуй в мэрию, как там у них называется… скупщина, выясняй адрес. Один не ходи, возьми сладкую парочку. Профессор с ассистентом — в больницу, вот она. Берите основной запас раствора. Милица! Ты тоже бери флягу, потом объясню для кого, Черненко с нами. Рации у всех он зарядил, в пределах городка — мы на связи. Ориентировочное время встречи — через два часа здесь же.

С большего этот алгоритм действий был понятен и раньше, вот только, знай Несвицкий адрес Благоевичей заранее, сэкономил бы драгоценные минуты… Но, если спросить его у Марины, та мигом догадалась бы, что муж внутренне допускает свое участие в авантюре. Поэтому, не жалея о несделанном, пустился со всех ног к школе, а не в скупщину. В школе, если там найдется хоть одна живая душа, точно скажут, где искать дом учителя Благоевича.

Живая душа, занимавшее тело преклонных лет, не решилась открыть дверь. Спотыкаясь о незнакомые слова, Николай кричал деду, жестикулирующему за дверным стеклом, что хочет найти невестку с мужем. Собеседник, кроме языкового барьера, страдал тугоухостью, но все же въехал в проблему, махнув рукой в нужном направлении: «учитель живи на краю улице».

Теперь вернее было бы лететь. Василий прилично себя чувствовал и не отстал бы, а здоровяк Олег еще и прихватил бы Цербера в объятиях. Но три волхва над улицей пораженного эпидемией города запросто сойдут за трех всадников Апокалипсиса и вызовут панику. Князь просто припустил бегом. Летный дар, запущенный на малые обороты, только подталкивал в спину. В родном мире, обладая такой суперспособностью, наверняка взял бы олимпийское золото в беге. Здесь же просто несся со скоростью, непривычной даже для шараца.

Так примчались к знакомому по фотографиям дому, правда, не сразу узнанному: до ссоры Ольга присылала снимки в более выгодном ракурсе. За воротами нашлась хозяйка. Выглядела так, что вряд ли пограничники пропустили бы ее по старому аусвайсу: постаревшая лет на двадцать, сгорбленная и непрерывно кашляющая, она тащилась по двору с ведрами в тележке. Наверно, кормила домашнюю живность, пока оставались силы. Зато — живая!

Шавка во дворе что-то тявкнула и моментально спряталась, учуяв Цербера. Женщина обернулась.

— Оля! Это я, Несвицкий из Царицыно. Привет от Марины.

Та натурально не поверила глазам. Отпустила тележку, ведра упали и покатились. Бросилась навстречу.

— Коля?! Мы уж не ждали… Никто ничего не ждет… Кроме смерти.

Она зарыдала. Николай обнял свояченицу.

— Твои живы?

— Да, — ответила она через рыдания. — Но очень плохи.

— Я приехал их спасти — у нас есть лекарство.

— Идем! — заторопилась Ольга, вытирая слезы с щек.

…Михо и Милош еще держались, хоть оба не вставали с постели. Несвицкий ворвался к ним вихрем и достал шприцы.

— Оль, ты же вроде медик. Вену найдешь? Можно и перорально ввести, но так расход раствора больше и действие медленнее. Займись мужем, а я — мальчиком.

Хотя медицинской практикой Ольга не занималась с отъезда из Нововарягии, но руки помнили. Потерла локтевой сгиб мужа спиртом, несколько раз надавила пальцем и ввела иглу. Милош, лежавший без сознания, даже не шевельнулся. Несвицкий еще быстрее обработал мальчика, заставив несколько его раз сжать и разжать кулачок. Тот, к счастью, был в сознании.