– Вы вообще кто? – к его спине уже подкрадывался страх.

– Это не имеет значения. Ни одна живая душа не должна знать, что ты участник программы «Помощи детям войны». Надеюсь, ты это усек? – блондинка скрестила руки на груди. – Не распространяйся об этом. И если журналисты или полицейские придут к тебе с таким вопросом, все отрицай.

– Иначе что? – и Саман сразу же пожалел, что спросил это.

Чернокожий со звериным взглядом потянулся к внутреннему карману пиджака, но женщина остановила его знаком руки.

– Иначе ты станешь проблемой, – она пристально смотрела ему в глаза. – А я привыкла очень быстро решать все проблемы.

– Вам со своим большим другом лучше уходить, – сердце у Самана стучало очень сильно.

– Я тоже так думаю, – и она развернулась, а чернокожий открыл ей дверь.

Женщина остановилась в дверях и обернула голову:

– Но мы вернемся, если нужно будет.

Когда они ушли, Саман простоял еще пару минут, глядя на свою раскрытую сумку на деревянной скамье. Он вспомнил, что это «Slipknot» играли в наушниках у того человека в зале.

Было девять часов утра, и Себастьян Крон шел по белому хорошо освещенному коридору больницы «Святой Марии» в Новом Нью-Йорке. Отделение занимает с 50-го по 70-ые этажи и обслуживает всех жителей улицы, которая выходит к мосту, соединяющему через реку мегаполис с остальным Хаптоном. Прямоугольное высокое сооружение из черного блока словно впитывало и без того редкие солнечные лучи, проходящие сквозь щели в пасмурном небе. Он поздоровался с медсестрой, узнавшей его и постарался не дышать громко, пока та не уйдет на достаточное расстояние. Чертовы таблетки. Ему из-за них в последнее время совсем воздуха не хватает. Он подошел к нужной палате, покачался на носках, сделал вдох и вошел.

Он повесил пальто на вешалку и подошел к кровати. Она мирно лежала с закрытыми глазами. Испарения внутри кислородной маски появлялись и исчезали в такт ее тихому дыханию. Две капельницы подсоединены к ее правой руке, черная трубка уходит под кровать к аппарату обеспечивающему поддержание жизни. Себастьян сел на стул с левой стороны. У нее короткие темные волосы и прямой нос. И выразительные брови, прям как у него самого.

– София… – тихо произнес он, взяв ее тонкую руку в свою.

За обеденным столом она любила рассказывать о споре между неизвестными им учеными. Теми, кто утверждают, что весь наш мир можно объяснить простыми математическими формулами: рост соотношения вымерших видов животных к новым видам, генетически созданным человечеством; вероятность вспышки новой болезни, способной скосить целые города; потенциальный размер руки твоего будущего ребенка; или даже количество людей верящих в или наоборот отрицающих существование бога. И теми, кто считают, что концепция математики была придумана, чтобы объяснять вещи, которые человеческий мозг не способен воспринимать без логической цепочки, состоящей из цифр. В тот день София ждала отца у фонтана в парке. Он вышел с заседания Городского совета в мэрии Хаптона с цветами в руках. В дни, когда они возвращались домой вместе, они обязательно шли пешком, потому что София свято верила, что если в Хаптоне будет меньше выхлопных газов хотя бы на одну машину, то ее карма будет чиста. После университета она ходила в клуб, где буддисты делились своим опытом познания бога в себе и во вселенной, что очень волновало Себастьяна Крона, воспитанного по всем протестантским традициям Христианской Церкви Ластрии.

Конец ознакомительного фрагмента.