Крон нахмурил седые кустистые брови и собирался что-то сказать, но Исабелла Вэйс опередила его:

– Позвольте мне проводить вас, господин начальник полиции.

Она оценивающе смотрела на него, все еще стоя чуть стороне. С ее худобой и прямой осанкой она выглядела как какая-нибудь хищная птица.

Они шли по коридору первого этажа в сторону главного выхода. Стук ее каблуков эхом отдавался от мраморного пола по длинным высоким стенам, на которые навесили ромбовидные яркие лампы.

– Я восхищаюсь тем, как такая хрупкая женщина возглавляет такую большую структуру, – искренне сказал Себастьян, пытаясь не выдать свою одышку. Нехватка воздуха – одно из побочных действий таблеток. Заместитель СНЛ возвышалась над ним на голову и делала большие уверенные шаги.

– Благодарю вас, начальник полиции, но я совсем не хрупкая, – спокойно ответила она, не сбавляя шага. – Я знаю, вы недовольны тем, что половина ваших полномочий уходит в Службу Нацбезопасности, но того требует современный мир. Полиция уже долгое время не справляется с наплывом мигрантов-нелегалов и террористов. Мы оказываем вам услугу, беря ответственность на себя.

Эти слова ему не понравились, но вида он не подал:

– Я только не понимаю почему случай с простой аварией передали именно вам? Это не мое дело… Но вам не кажется, что этим лучше заниматься полицейскому управлению?

– Вы правы, начальник, – она остановилась и встала напротив него. – Это не ваше дело.

Себастьян только сейчас заметил, что в коридорах совсем пусто. Раньше по этим коридорам ходило много молодых клерков с напыщенным видом. Сейчас тут только они двое: Исабелла Вэйс в черном костюме и он в погонах и с пальто в руке.

– Держитесь от дела Самана Хуссейна как можно дальше, – она говорила не отрывая от него взгляда. – Я знаю, что произошло с вашей дочерью и почему для вас важны такие мелкие преступления. София, верно? – услышав это имя он нахмурил свои брови-кусты.

Не дожидаясь ответа она продолжила:

– Вам пора домой. И будьте осторожны, начальник полиции Крон: в Хаптоне нынче неспокойно, – и она зашагала в обратную сторону.

Цоканье каблуков отдалялось, и Себастьян смотрел ей вслед, думая о том, что она и впрямь совсем не хрупкая.

Саман Хуссейн шел по Центральному парку. Серое небо впервые за долгое время стало пропускать солнечный свет в Хаптон: золотые лучи прорывались сквозь редкие дыры в облаках и падали в искусственное озеро, в котором плавали утки. Казалось парк совсем пустой, только бегуны в утепленных спортивках и велосипедисты проносились мимо Самана по выделенным им дорожкам. Прохладный ветер с новой силой начал сдувать пожелтевшие листья с деревьев. Он засунул руки в карманы кожаной куртки и пытался не наступать в лужи своими белыми кедами. Последние два дня он провел в своей комнате. Саман плакал пока не засыпал, просыпался и затем снова плакал. Он думал, что в его организме недостаточно жидкости, чтобы он мог еще плакать, но увидев пару минут назад длинноволосого парня в черной кофте-капюшоне, глаза предательски заслезились. Еще пару дней назад он с друзьями наслаждался видом гор и голышом нырял в ледяное озеро Бирма, громко смеясь, а теперь он стоит в пустом парке с кашей в голове. Саман считал, что жизнь больше не сможет сбить его с ног. Иногда ты думаешь, что хуже быть не может. Может.

Он смотрел на собственное отражение в каменном фонтане с позеленевшей водой и крутил кольцо на большом пальце руки, когда услышал знакомый голос:

– В этой куртке ты похож на того злодея из «Твин-Пикс».

– Здорова, Мориц, – ему не пришлось оборачиваться: отражение рыжеволосого парня выплыло прямо возле его собственного. Они одного роста, только Саман сложен плотнее. – Как ты нашел меня?

– В наше время никогда не поймешь как одеваться. То холод, то жарища, – он поправил ворот водолазки под серой безрукавкой. – Ты всегда приходишь сюда подумать. И, дружище, ты безумно предсказуем…

Саман Хуссейн оторвал взгляд от воды и почесал свои бакенбарды:

– Прогуляемся?

Они остановились у громадной статуи из синего камня. Надпись на золотой табличке гласит:

Урс Бауэр

1998-2032

Великий писатель и Ластрийский герой

Саман заметил, что кто-то приклеил синий постер с надписью: «Свобода. Демократия. Ценности» прямо под табличкой, и собирался сорвать его, но затем решил, что это не его дело.

– Помнишь, нас заставляли читать его книги в школе? – Мориц Краус жадно кусал крендель размером больше его собственного лица.

– Все еще не верится, что мы учили его теорию о политической полярности в девятом классе, – Саман отхлебнул газировки. – Миссис Хорн тогда еще злилась, что я все время забывал книгу дома и пытался свалить все на джинов.

Мориц разразился смехом, от чего его веснушчатое лицо покраснело:

– Ты все еще говоришь «миссис» вместо «фрау». Это тоже ее бесило. Да, да. Ты ведь тогда только приехал сюда и через слово вякал на арабском. Никто в школе не понимал что ты там бормочешь и все думали, что ты насылаешь проклятия, – с улыбкой он смотрел на оживленную дорогу у входа в парк. – И когда те неприятные близнецы, дети того телеведущего-конспиролога, начали обижать тебя, с ними подрался…