Книга о бесстрашных путешественниках соскользнула и упала вниз на каменные ступени. Мальчик задумчиво поднял ее и встал. Почему-то ему совсем перехотелось читать.

Послышался тихий шорох, захлопали крылья, повеяло прохладой, будто пронесся сквозняк. Макс поежился. Прямо перед ним мелькнула стремительная тень, и на колышек у темнеющего куста кизильника опустилась птица.

Поначалу Макс не придал этому значения: птиц тут хватало. Но, присмотревшись, он отметил несколько интересных деталей.

Перед ним застыл ворон такого большого размера, которого он прежде никогда не видел. Угольные перья тускло переливались в блеске фонарей, но еще ярче горели агатовые глазки-бусинки. Они, Макс готов был поклясться, смотрели как-то пристально и выразительно. Даже то, как птица держалась острыми когтями за колышек, казалась странным, неправильным, фальшивым.

Настоящие вороны так не сидят!

Мальчик оторопел. Ворон не сводил с него глаз, чуть наклонив голову. Максу подумалось, что обычные птицы не смотрят с таким злым любопытством. В облике ворона было нечто, наводящее на безумные мысли. Например, что это человек под чужой личиной.

«Это колдовство».

Впрочем, стоило так подумать, как он внезапно для себя самого, да и для ночного гостя, прыснул со смеху. В ночной тишине смех получился слишком громким, и Макс поспешно зажал себе рот, фыркая, чтобы успокоиться.

Что только не взбредет в голову!

Ворон не пошевелился. В его взгляде появилось другое выражение: не то презрительное, не то насмешливое, и вместе с тем угрожающее. Крепкий изогнутый клюв приоткрылся, но вместо ожидаемого карканья, ворон злорадно ухмыльнулся и прямо по-человечески покачал головой. Затем, к изумлению и ужасу мальчика, птица оттолкнулась от колышка и ринулась вперед, широко разведя огромные черные крылья. Острые когти неслись прямо на Макса, грозя вцепиться ему в лицо.

Он вскрикнул и присел на корточки, закрываясь от хищной птицы руками. Когти полоснули по тыльной стороне предплечья и его обожгла сильная боль. Ворон взлетел повыше и описал несколько кругов над поверженным. Макс боялся пошевелиться, опасаясь повторной атаки, но птица что-то прокричала на своем языке, в котором послышалось что-то вроде: «Глупец!», и исчезла.

Только когда стих пугающий вороний клич и перестали хлопать крылья, мальчик приподнялся. Он поморщился от щиплющей боли и вывернул руку, чтобы посмотреть на рану: оставленные острыми когтями борозды на коже сильно кровоточили.

Макс забежал в дом и сперва осмотрелся, чтобы не наткнуться на дедушку. Но тот сидел в кресле спиной к нему и читал газету.

В ванной мальчик открыл напор холодной воды, чтобы промыть глубокие царапины, и поморщился, когда в ранках снова запекло. Здесь же в зеркальном шкафчике он обнаружил несколько склянок с антисептиками. Макс сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем приложил пропитанный йодом кусок марли к руке. Ранки так и вспыхнули огнем, и он сцепил зубы, чтобы не застонать.

Проклятая птица!

Откуда только она взялась?

Ночь выдалась беспокойной.

Сперва Макс долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. Ранки, хоть и не слишком глубокие, противно пощипывали и ныли. Каждая царапина из восьми оставленных когтями зловредной птицы, воспалилась и покраснела. Приходилось искать удобное положение, чтобы лишний раз не тревожить поврежденную конечность. Незадолго перед рассветом удалось провалиться в сон, который принес лишь ощущение тревоги и безысходности.

Он снова сидел на крыльце, как это случилось накануне. Только кругом надвигалась беспросветная тьма, будто густое черное облако. Мальчик чувствовал чужое присутствие, но не мог и сдвинуться с места, чтобы убежать. Не получалось даже закрыть глаза, чтобы не видеть плотный клубящийся туман. И вот снова мелькнула страшная тень: сверху камнем упала громадная птица, размахивая смоляными крыльями. Ее приоткрытый хищный клюв переливался стальным блеском и целился в застывшего подростка, грозя впиться в него.

Но в последнее мгновение ворон внезапно остановился, нависая над своей жертвой, словно передумал нападать. Угольно-фиолетовые крылья стали удлиняться, закрывая тело ворона целиком, пока не превратились в широкий плащ, сотканный из тысячи матовых перьев.

Грозный клюв исчез, уступив место крючковатому острому носу: теперь перед Максом стоял незнакомый старик в длинной темной робе. Он протянул вперед свои жилистые крючковатые пальцы с острыми длинными ногтями и щелкнул ими перед мальчиком. Тот, ни жив ни мертв, не мог отвести глаз от этого страшного старика, который уставился на него немигающим взглядом под кустистыми черными с проседью бровями.