Надо быть слепым, чтобы не заметить, что Габи до сих пор очень красива. Точеные, четкие линии лица, острый носик и соблазнительно надутые губки. Она сдержанно отвечала на вопросы и, гордо выпрямив спину, холодно смотрела на свою собеседницу.

А когда я переводил взгляд на Агату, что-то оживало внутри. Мне нравилось, как она недовольно морщит свой курносый нос, когда ее жертва уклоняется от ответа. Как волнительно поджимает свои красивые губки, когда делает записи. Как приподнимает от удивления брови или пытается сдержать улыбку.

Множество эмоций пролетали на ее лице одна за другой в то время, как Габриэль оставалась абсолютно невозмутимой.

Агата была живым пламенем. Словно создана из того, что я так ценил в женщинах, но очень редко встречал.

– Скажите, а вы любили своего покойного супруга? – поинтересовалась Агата, предупредив, что переходит к более откровенным темам.

– Нет, – ответила Габи и устремила на меня виноватый взгляд. – Наши отношения с Чарли были построены на взаимном уважении. Это никогда не было секретом.

– А сейчас? Вы рассматриваете возможность снова найти себе мужчину?

– Да.

Лицо Агаты озарила шаловливая улыбка, говорящая, что настал ее час отыграться.

– Так, значит, теперь вы рассматриваете кандидатуру Анхеля де Банкса на роль своего нового супруга?

Я закрыл глаза и сжал пальцами переносицу, сдерживая смех. Ну, Агата… Не женщина, а сюрприз.

– С чего вы взяли?! – возмутилась Габи.

– Ну, ему скоро пятьдесят шесть лет. А вы, вроде как, предпочитаете мужчин намного старше вас. Он нелюдим, лишён чувства юмора и, разумеется, не женат. Он как раз в том почтенном возрасте, когда отношения между мужем и женой строятся на взаимном уважении. А ещё он очень богат, – Агата стойко выдержала бешеный взгляд напротив. – Завидный для вас жених, одним словом.

– Вы ошибаетесь, – подобно змее прошипела Габриэль. – У меня к нему исключительно деловое предложение.

– Брак по расчету отлично подходит под это определение.

– Вот так потом и рождаются журналистские сплетни!

– Успокойтесь, Габриэль, – Агата едва заметно улыбнулась, и ее лицо тут же стало серьезным. – Я, как и любой журналист, просто анализирую.

– Мой покойный супруг был не только директором знаменитого театра. У Чарли были и другие увлечения. Он был коллекционером, – пояснила нехотя Габриэль. – У меня осталась его коллекция древних артефактов, которые я хотела показать Анхелю де Банксу.

– Тогда прошу прощения за мою оплошность, – невинно произнесла Агата, но на ее лице все же пронеслась тень злорадной ухмылки.

– Вы все журналисты такие, сперва в грязь втаптываете, а потом прощения просите, – высокомерно фыркнула Габи и брезгливо сморщила нос.

– Иногда свинье нужна грязь, чтобы она ощутила себя дома, – негромко заявила Агата и адресовала своей собеседнице легкую улыбку. – Это я о журналистах, разумеется.

– А что за артефакты? – поинтересовался я, вспомнив странного незнакомца, которого мы не так давно встретили в коридоре.

– Какие-то штучки по черной магии и другие вещицы, – отмахнулась Габриэль. – Я в этом не разбираюсь.

– А расскажите, сеньора Д’эстри, почему после стольких лет вы все же решили посетить Фортсайд? – продолжала свой допрос моя неугомонная невеста.

Габи поднялась с кресла и, подобно настоящей актрисе, грустно усмехнулась. Неспешным шагом двинулась в мою сторону и остановилась в полуметре от меня, отчего я напрягся.

Продолжая сверлить меня пронзительным взглядом, она протянула руку за мою спину. Стянула с журнального столика стеклянный графин и неспешно плеснула в стакан воды.

Я шумно вздохнул. Меня очень раздражала эта актерская игра.

– И? – не выдержала Агата.

Габи сделала небольшой глоток воды и произнесла:

– Решила завершить карьеру там же, где ее и начала.

Если я умело скрыл свое удивление, то Агата даже и не пыталась.

– Ого! Вы решили завершить карьеру? И почему же?

– Мне двадцать девять лет. Очень скоро на сцену взойдут новые молодые лица и таланты. Уйти вовремя, оставшись при этом на пике популярности – тоже искусство.

– И какие ваши дальнейшие планы на жизнь?

Габриэль устремила свой мечтательный взгляд к моим губам и ответила:

– Дом, семья, дети…

Невольно в моей голове пронеслась картинка из прошлого: я, глупый и влюбленный кретин, явился к ней с обручальным кольцом. Надеясь на то, что наш бурный трёхмесячный роман может перерасти во что-то вечное. По крайней мере, тогда я думал, что наши чувства взаимны. Помню, как Габриэль рассмеялась мне в лицо, сообщила о своей предстоящей свадьбе и о том, что не собирается связывать свою жизнь с нищим шутом.