– Кто здесь? – прохрипела безглазая тварь, едва не наступив когтистой ступней в пылающие угли.

Шоми стоял в полутора метрах от худого существа, которое было намного выше папы, и все еще думал о побеге.

– Здесь я, – не сразу ответил мальчик, крепко прижимая банку с мышами к груди. – Меня зовут Шоми. Я людоед из семьи Трикитрак.

– Людоед? – чудище, пуская слюни, выразило явное удивление и наклонилось поближе на звук голоса, отчего Шоми невольно отступил. – В этих краях?

– Да, все правильно, – продолжал разговаривать мальчик, которому уже было не так страшно, как минуту назад. – Меня…меня изгнали из Людоедовых земель.

Услышанный ответ отразился на свиноподобном рыле какой-то двусмысленной ухмылкой.

– Вот как…– довольным голосом произнесло темное существо, которое, кстати сказать, недавно подкрепилось дюжиной жирных жаб, выловленных в болотной тине на дне оврага. – А можно ли мне посидеть с тобой у костра, людоед из семьи Трикитрак?

– Конечно. Только называйте меня, пожалуйста, Шоми. А то уж как то очень официально получается.

– Шоми,– повторила безглазая тварь, усевшись у костра и подставив к пламени широкие серые ладони, сплошь в кровоточащих язвах. – Ты крупный?

– Вы о чем? – насторожился мальчик.

– Большой говорю ты?

– Ну …не очень. Где-то с половину вас.

– Отлично, отлично, самое то, – безглазый облизнулся длинным мерзким языком и потер в предвкушении руки. – Ты садись, чего стоишь, я пока тебя есть не собираюсь.

– «Пока»?

– Ты уж прости Шоми, – прохрипело чудовище, – но ты слишком сочный и вкусный, а здесь кто первый, тот и съел. А я тебя первый нашел.

– Вы что, хотите меня съесть? – у маленького людоеда пересохло в горле.

– Ну, пока я не голоден. Я тебя съем чуть попозже. Ты сядешь или будешь мне стоя на нервы действовать?

Мальчик нехотя повиновался и сел чуть поодаль на уже прогретую от костра землю. Он вдруг вспомнил о Лидии Синичкиной. Теперь он знал, какого это быть живой едой. И все же, мальчик не собирался покорно сдаваться судьбе. Раз эта тварь не съела его сразу, то вероятно её интерес не исчерпывается едой.

– Вам не обязательно меня есть, – сказал он практически слово в слово, как Лидия.

– Вот только не нужно канючить! – отрезал безглазый с жуткой болотной хрипотой и схватился за длинный лысый затылок, в котором справа выступало нечто похожее на большую шишку – У меня и без того голова болит! Я же не говорю, что съем тебя прямо сейчас. Может потом, когда-нибудь. Если честно, мне тут слегка одиноко. Ты первый с кем я нормально разговариваю за последние шестьдесят лет.

– Ого, – присвистнул Шоми. – Так вы уже старый?

– Здесь не бывает старости. Мы живем, пока голова не взорвется от поганой слизи внутри черепа. Я знавал за брусничным оврагом безглазого Бумбу, которому было больше тысячи лет.

– Бумбу?

– Да, Бумбу, а что?

– Просто, – пожал плечами Шоми. – Не думал, что у вас тут имена есть. А вас как зовут?

– Меня зовут Майк. Но ты прав, имен у нас нет. Их я сам придумываю, когда у меня бессонница и приступы думания начинаются.

– Майк, – усмехнулся Шоми, который уже немного забыл, что его собираются съесть. – Какое забавное имя. А почему Майк?

– Тридцать лет назад в мой овраг упала огромная железная птица. Внутри было тело, по запаху немного похожее на тебя, шкура у него была в несколько слоев. Я его почти сразу съел, но там внутри что-то говорило, вот так: «Майк, ты меня слышишь? Назови свои координаты! Ты пропал с радаров! Майк!» Я подумал, что это ко мне обращаются местные духи. Поэтому решил, что Майк и есть мое имя.

– Похоже на вас свалился самолет, – вздохнул мальчик с легкой завистью, ведь он никогда не видел самолетов близко. – А вы съели пилота Майка.

– Самолет? – страшное свинорыло с выражением крайнего удивления повернулось к мальчику.

– Да, такая машина, – отвечал Шоми, не без содрогания вглядываясь в черные пустоты глазниц – Она летает от моторчика. Это люди придумали. Они много всего придумали. Я по телеку видел.

– По телеку?

– Да, это такая коробка, где показывают всякие передачи, киношки, мультики….

Тут мальчик замолк, снова уставившись в две большие глазницы с глубокой зияющей чернотой в каждой. Из них все еще продолжала сочиться мерзкая слизь. Она капала прямо на серую впалую грудь и текла дальше по облепленному тиной животу. Ничего отвратительнее мальчик никогда раньше не видел.

– Только вам, наверное, это все без разницы, – продолжил Шоми не без сочувствия. – Вы все равно ничего не видите. Было бы у меня радио, я бы вам его подарил, чтоб вы меня не ели.

– Ры..радио?