– Больше ничего не нашла, – я повела плечами. – Не знаю, – выдохнув, откинулась на спинку диванчика и потерла лицо ладонями. – Ничего не знаю, не понимаю, Инна!

– Так, может, прямо спросить у Громова, что произошло и откуда этот рисунок. К чему строить догадки?

– Да, чтобы он обвинил меня в том, что я шарю по его личным вещам или, того хуже, воровстве и выставил из дома. Куда я пойду?

– Ко мне, – улыбнулась подруга.

– Нет, – мотнула я головой. Больше Инне мешать я не буду. – Надо положить рисунок обратно, пока Олег не вернулся домой и не заметил пропажу. И попытаться выяснить ещё хоть что-то о его жене. Хоть что-то, что объясняло бы наше с ней сходство. И ребенок… На рисунке малыш еще совсем маленький… А в той статье… – я выдохнула. – В той статье говорилось, что Анна Громова в момент аварии была на девятом месяце беременности, и ребенка она потеряла.

Инна нахмурила лоб. Посмотрела на меня задумчиво, постучала пальцами по столу и выговорила:

– Странно.

– Более чем, – согласилась я. – Если его жена потеряла ребенка, откуда малыш на рисунке? И на кой Олегу понадобился мой? – все эти вопросы без ответа порядком меня изматывали.

Я посмотрела на неё исподлобья.

– А если этот рисунок нарисовал Громов, и на нем действительно ты и твоя горошина? – вдруг предположила Инна. – Если ты банально не безразлична мужику. И всё, что ты тут устроила – тайны, интриги, не более, чем фантазии?

– Тебя послушать, так по мне пол Питера сохнет, – вяло усмехнулась я. Покачала головой. – Нет.

– Я серьезно. Я видела, как он на тебя смотрел.

– Обычно он на меня смотрел, – упрямо выговорила я.

– Дура ты, – констатировала Инка, и я хотела уже высказать ей свое «спасибо за комплимент», но тут рядом с нами остановился мужчина. Я подняла взгляд и… снова уставилась на Инну.

– Прости, вам нужно поговорить. – Она даже виноватой не выглядела, стерва!

– Алина, добрый день, – сдержанно поздоровался Вадим Козельский.

Я гневно поджала губы. Нашла время, подруга!

– Подожди меня в машине, – сказал Вадим ей.

Я поймала взгляд Инны, брошенный на него, и неожиданно поняла, что он для нее действительно не один из. Так смотреть может только влюбленная по уши девушка. Или даже не влюбленная – любящая. С теплотой, открытостью, легкой гордостью и особенной мягкостью. Как будто всё смешалось в этом её взгляде, открыв с совершенно другой стороны.

– Просто выслушай его, Лин, – перед уходом сказала она. Я нехотя кивнула и перевела взгляд на уже усевшегося напротив мужчину.

– Я хочу извиниться за своего сына, – выговорил он.

– Не нужны мне извинения, мне нужно, чтобы ваша семья оставила меня в покое, – получилось грубо, но я не могла иначе. Страх, что я пережила вчера за себя, ребенка и Инну сегодня нашел выход гневом.

– Макс больше тебя не потревожит.

– Неужели отправили его… учиться в Европу? – усмехнулась едко.

– Можно и так сказать, – кивнул Козельский.

Одет он был как всегда строго, дорого и стильно. Волосы темные, едва посеребрённые сединой, аккуратно подстриженная бородка, густые брови, но, самое главное – взгляд. Взгляд, который, как и в прошлый раз, лишил меня возможности просто взять и уйти.

– Алина, – вздохнул Вадим. – Мой сын с сегодняшнего дня находится в клинике. Это было моим главным условием, когда я забирал его из полицейского участка. Моё терпение лопнуло.

– Зачем вы мне это говорите?

– Ты мать моего внука, – глядя мне в глаза, ответил он. – Я хочу, чтобы ты понимала – я не оставлю ни тебя, ни малыша на произвол судьбы.

– Не нужно опять это начинать, – я все же сделала попытку подняться, но Вадим остановил меня, накрыв ладонью мою, лежащую на столе.

– Алина, я упустил своего сына, практически не участвовал в его воспитании и… – было видно, насколько трудно ему даются слова, насколько тяжело оставаться невозмутимым. Но упрощать этому человеку жизнь я не собиралась.

– И хотите сделать из моего ребенка подобие Макса? – я вырвала ладонь и резко встала. – Что мне сделать, чтобы вы оставили меня в покое? Уехать? Сменить фамилию?! Что?! – повысила голос и тут же добавила тихо, стараясь не привлекать лишнего внимания: – Поймите вы наконец, Вадим Юрьевич, мне не нужна ваша помощь, не нужны ваши деньги, ничего не нужно. Хотя одна просьба все-таки у меня к вам есть.

– Какая?

Я взяла с диванчика одежду, накинула пуховик и, лишь застегнув молнию, снова бросила на Козельского взгляд.

– Сделайте так, чтобы я больше никогда не видела вашего сына. Пожалуйста.

И не дожидаясь ответа, направилась к выходу. Да и что он мне мог сказать? Уверена, мои слова никак не повлияют на его решение участвовать в жизни моего ребенка. Дедушка… Есть у него уже один дедушка. И этот ничем не лучше.

Когда я вышла на улицу, из машины, припаркованной перед входом, появилась Инка.