Я решил, что ты моя

Аннотация

– Миша, нельзя, слышишь? Тебе нельзя подходить ко мне. Я теперь замужем, – шепчу и жмурюсь от страха. – Не надо, пожалуйста. Будут проблемы, – вжимаюсь в стену. Отступать больше некуда. Он загнал меня в ловушку.

– Меня задолбало твоё «нельзя»! – рявкает он мне в лицо. – Ты моя, Аиша. Моя, ясно тебе?!

– Но… – кусаю губы, чтобы не плакать.

– Никаких больше «но», «нет» и «нельзя». Я так решил.

***

Он не знает слова «нет». Больше его не слышит. Мое вынужденное замужество сорвало все тумблеры в его голове, сожгло тормоза. Мы из разных миров. Мне даже смотреть нельзя в его сторону, а он желает сделать меня своей и кажется, теперь ни перед чем не остановится.

Глава 1 Аиша – Выпустите меня! – стучу кулаками в дверь. – Откройте! Отпустите! – развернувшись спиной, теперь долблю ногами. – Вы не можете меня тут запереть! Не имеете права! Я больше не принадлежу вам, – хриплю, захлебываясь отчаянными слезами. – Вы не можете… Слышите меня? Хоть кто-нибудь есть в этом проклятом доме? Выпустите! Отдайте мне мою жизнь. Вы от меня отказались. Помните? Вы отказались! Отец! Мама! Всё бесполезно. Меня трясёт в истерике, но никому нет до этого никакого дела. Колени дрожат. Сажусь на пол, закрываю лицо руками и поскуливаю от страха, кусая в кровь губы и задыхаясь от недостатка кислорода. Горло сдавило. Я попросту не могу протолкнуть очередной вдох дальше. Выдохи рвутся, а голова кружится всё сильнее. Я ничего не понимаю. Чуть больше месяца назад меня изгнали из семьи. Я стала свободной. У меня только появились первые друзья. Мне… чёрт, да мне мальчик понравился! Кареглазый, спортивный. Не наш. Русский. Но какая разница? Для отца есть. Он из тех, кто считает, что миром правят мужчины, а чистота крови имеет едва ли не первостепенное значение. Старшим братьям разрешено встречаться, спать с девушками иной веры, но женятся они на наших. Каждого уже ждёт невеста. Мне же суждено было выйти замуж сразу после школы за мужчину гораздо старше себя. И я в отчаянии натворила такого… Мне до сих пор стыдно, но нужный эффект был достигнут. В тот день, когда я пришла домой и призналась в содеянном, отец сильно кричал, ударил меня по лицу и отказался как от дочери. Так зачем я теперь здесь? Ничего не объясняя, старшие братья силком затащили в машину. Угрожали оружием моим друзьям. Привезли, бросили в комнату, где я часто проводила лето, когда была малышкой. И больше никто не пришёл. Я же позор семьи. Грязная. Чужая теперь. Пусть отпустят меня. Я тихо уйду. Там университет, работа в маленьком кафе с лучшей подругой. Там я начала чувствовать себя живой, не имея в карманах ничего. Здесь у меня есть всё, но нет самого главного – права решать свою судьбу. Что со мной будет? Не понимаю… Ложусь на пол, подтягиваю к себе колени и обнимаю их руками. Громкую истерику сменяют надрывные всхлипы. Губы дрожат. Во рту металлический привкус собственной крови. В голову лезет множество страшных мыслей. А вдруг они убьют меня? Чтобы не ходила по земле и не позорила род. – Мамочка, – шепчу, хватая ртом воздух. – Заступись за меня, пожалуйста. Отпустите меня к Ульяне. Она хорошая девочка. Мы дружим. Я обещаю вести себя тихо, как мышка. Буду просто учиться. Пожалуйста… ну, пожалуйста… Конечно же никто меня не слышит. Я и сама слышу себя с трудом. За окном и в комнате становится темно. Только из-под двери видна узкая полоска света. Значит, в доме всё же кто-то есть, просто ко мне не идут. Отец мог запретить. Ему подчиняются безоговорочно. Это я оказалась бракованной. Посмела желать иной жизни. Пить хочется очень сильно. Слюна давно стала густой и вязкой. Язык прилипает к нёбу, а горло царапает, будто я наелась битого стекла. На полу холодно. У меня заледенел бок, на котором я лежу, и ноги. Веки тяжелеют и закрываются. Внутри пустота. Я всё выкрикнула и выплакала из себя. «Может, сегодня не убьют?» – мелькает последняя мысль прежде, чем меня отключает без сновидений. Даже они от меня отвернулись. Наверное, мой поступок оказался настолько порочным, а желания противозаконными, что вселенная решила вот так меня наказать. Но мне очень хорошо было там, на свободе. Тоже страшно, но не так, как сейчас. Я не высыпаюсь. Просто открываю глаза. Всё ещё лежу на полу, только за ночь повернулась на другой бок. Теперь мне снова видно часть моей кровати и окно, за которым сереет осеннее небо. Поднимаюсь. Растираю ладонями задеревеневшее тело и забираюсь на постель, укутывая ступни покрывалом. Почему отопление не включили? Это тоже наказание? Доползаю до подушек, тяну руку к батарее. Она тёплая. Значит, это я замёрзла от страха и нервов. Укутываюсь в покрывало плотнее и подхожу греться. Смотрю во двор с резными арками, увитыми лозой позднего винограда. Листья местами уже пожелтели или высохли, а грозди с подсохшими ягодами ещё висят. У ворот стоит машина Ясина, старшего из моих братьев. По периметру ходит охрана с собаками. Не дом, а настоящая крепость. Сама я отсюда никогда не выберусь. Остаётся тихо ждать своей участи. Рисуя пальцем по стеклу, наблюдаю за солнцем и бегущими по небу облаками. Ключ в двери проворачивается. У меня внутри всё обрывается и снова холодеет. Обернувшись, сталкиваюсь с тёмными глазами самого старшего брата. Он смотрит на меня с презрением. Молча пропускает в комнату прислугу с подносом. Не поднимая головы, женщина ставит его на кровать и уходит. Ясин тоже собирается уйти. – Подожди! – выкрикиваю и бегу к нему. – Ясин, пожалуйста, объясни мне, что происходит, – в порыве эмоций хватаю его за руку. Он отдёргивает свою, глядя на меня свысока. – Отец скоро приедет. Будет с тобой говорить. Старший наследник захлопывает дверь прямо у меня перед носом. Бью по ней ладонью и, всхлипнув, иду к кровати. Хватаю стакан с водой. Жадно выпиваю всё залпом и языком слизываю капли с воспалённых губ. К еде не притрагиваюсь. Мой желудок бунтует от одного её вида. Чтобы хоть как-то отвлечься, беру с полки самую толстую книжку с детскими сказками и погружаюсь в чтение. В какой-то момент, пригревшись, я даже засыпаю, а просыпаюсь от очередного поворота ключа в замочной скважине. В мою комнату входит мама. Отбросив книгу, кидаюсь к ней. Так хочется её тёплых рук и доброго слова. Она нерешительно обнимает меня, проводит ладонью по длинным, прямо как у неё, волосам. – Отец приехал, – шепчет она. – Аиша, будь послушной. Прошу тебя, дочка. Аллах услышал мои молитвы. У тебя есть шанс вернуться под защиту семьи. Только не перечь отцу. – Меня не убьют? – шмыгаю носом. – Пойдём, – грустно улыбнувшись, мама гладит меня по щекам, вытирая слёзы. Поправляет растрепавшуюся со вчерашнего дня причёску. – Не перечь отцу, – повторяет снова и снова. – Прими всё, что он скажет. Будет ругать, терпи. Ты знаешь, что виновата. Выхожу в просторную гостиную с камином, дорогими диванами и деревянным столом ручной работы с вырезанными по краю узорами. Отец сидит, раскинув руки по спинке дивана. За его спиной Ясин, а Саида, среднего брата, нигде не видно. Встаю перед старшими мужчинами семьи. Опускаю голову и усилием воли не поднимаю взгляд. Сейчас будет порка. – Смотрю, скитания научили тебя покорности, Аиша, – холодно произносит отец. – Тем лучше. Радуйся, благодари меня и Аллаха за то, что нашёлся достойный мужчина, решивший сжалиться над глупой девчонкой и взять её в жёны, несмотря на то, что она опозорила себя и семью. Я был против, но Дамиль Айдаев так восхищался тобой. Я пообещал ему тебя. Вечером они будут у нас на ужине. Обсудим дату свадьбы. Она состоится в скором времени. А теперь вернись в комнату и приведи себя в надлежащий вид, чтобы достойно предстать перед будущим мужем. Если в твоём случае уместно говорить о достоинстве! – припечатывает он. Глава 2 Миша У меня все мышцы уже горят, тело скользкое от пота, но я лезу на очередной тренажёр в нашем домашнем спортивном зале. Подпрыгиваю, обратным хватом цепляюсь за брусья и, сжав зубы, поднимаю собственный вес вверх. Задерживаюсь в точке до дрожи в руках и плавно опускаюсь. Следующий заход делаю с прессом. Снова подтягиваюсь, зависаю и поднимаю ноги, создавая из собственного тела прямой угол. Опускаюсь и спрыгиваю. Ладони начинают скользить. Вытираю лицо полотенцем, глотаю воду с аминокислотами и на дорожку. Она стоит «мордой» к окну. Вид крутой, особенно на закате. Обычно я долго пялюсь на горизонт, нашагивая свою норму. Сейчас нихуя не вижу. Мне хочется въебать по этому стеклу, чтобы оно пошло трещинами. Следующим ударом можно вынести его и выбраться на улицу. – Миш, хватит, – приглушив музыку, просит вошедший отец. Ходит за мной, как нянька. Бесит! Не работается ему, как назло. То срочных дел столько, что домой приезжает поспать на пару часов. И то не всегда, что одно время было мне сильно на руку. А тут всё бросил и носится по пятам, боясь, что меня сорвёт. В чём-то он прав. Я балансирую на грани от глобальной катастрофы, поэтому вспоминаю спортивный снаряд, который сегодня ещё не юзал, чтобы применить сразу после беговой дорожки. – Миш, ты знаешь, что такая нагрузка идёт во вред, – отец пытается переключить мои мысли. – Прекращай, – просит он, убавляя скорость на тренажёре. – Тогда выпусти меня из дома, – тяжело дышу в ответ, предплечьем вытирая пот со лба. – Почему ты не дал мне ей помочь?! – еду назад по дорожке и спрыгиваю. – Зачем ты влез?! Я бы забрал её! – ору ему в лицо. – Потому что ты не знаешь, что это за люди, Миш. А я знаю. И последнее, чего я хочу, это увидеть единственного сына в гробу с огнестрелом в голове. Марш в душ и займи себя чем-то другим. Двигайся по материалу из универа. Забей голову учёбой. Пока не остынешь, из дома тебя не выпустят. Я распорядился, – на полном серьёзе заявляет он. – И как же они меня удержат? – вскидываюсь, чувствуя, как температура крови достигает точки кипения и плавит мои вены вместе с внутренностями. – Я разрешил охране применять силу, если ты попытаешься уйти, – отвечает отец. – Ты серьёзно?! – делаю шаг к нему, но тут же торможу себя. – Забудь эту девочку, Миша. Она для тебя потеряна. Иногда отступить – это не слабость, а разумное решение, чтобы избежать очень серьёзных последствий. Толкнув отца плечом, сваливаю к себе. Не могу и не хочу это слушать. У меня есть своё мнение на этот счёт. И сейчас оно не сходится с мнением родителя. На лестнице ощущаю перегруз в мышцах, но меня это не останавливает от пробежки по ступенькам. Швыряю на пол промокшие шорты вместе с трусами. Захожу в свою ванную и встаю под тёплый душ. Глаза щиплет от смеси пота и воды, пульс слишком высокий. Дышится тяжеловато. Я себя прилично загнал за сегодняшний день. Даже от того, что хорошо попал по роже и рёбрам одному из козлов, забравших Аишу, ни хрена не легче. Нас с Беркутом скрутили менты и родительская охрана, а её увезли. Мою маленькую, хрупкую и недосягаемую. – Не отдам! – рычу, сжав зубы до скрежета. Врезаюсь кулаком в кафельную стену. Руку пронзает болью до самого плеча. – Блядь! – ору и вырубаю душ. Заматываю бёдра полотенцем. Выхожу в комнату и падаю мокрой спиной на покрывало поперёк кровати. В ушах ещё стучит пульс, а всё тело продолжает нестерпимо жечь. Отец и тут не оставляет меня в покое. Входит без стука. Разворачивает компьютерный стул, подкатывает его ближе к кровати и садится напротив. Поправляю разъехавшееся полотенце и продолжаю смотреть в потолок. – Миш, я сам тебя учил добиваться своей цели любыми способами, – начинает он. – Поверь, сейчас не тот случай. – Мне плевать. Я всё равно её заберу, – где-то в груди когтями царапает рёбра мой внутренний демон. Ему сильно не нравится, что присвоенная девочка оказалась в чужих руках. – Ты не сможешь держать меня тут вечно. – Я могу увезти тебя из страны, – пожимает плечами родитель. – Я совершеннолетний, – напоминаю ему. – Если не захочу, не сможешь. А я никуда не поеду. Без неё, – уточняю сразу. – Так сильно влюбился? – спокойно спрашивает он. Мы всегда неплохо понимали друг друга. Всё же я вырос по больше части с ним. У меня на самом деле охрененный отец. А я мудак. Он просто не всё знает. – Присвоил, – хмыкаю в ответ. – Отпусти её, Миш. Будут большие проблемы, если ты полезешь в эту семью, – пытается разжевать, как маленькому. – Султан Мамедов очень влиятельный человек. Там своего рода клан. Много связей и криминала. Он держит рынок грузоперевозок в нашей стране. Это довольно удобный бизнес, Мишк. И очень грязный. Пропитанный кровью. – Мне насрать на его бизнес, – сажусь и исподлобья смотрю в глаза отцу. – Аиша не хочет быть частью этой семьи. – Её не спросят! – рявкает отец. Его нервы начинают сдавать. – Если твою Аишу забрали, значит она стала нужна Султану. Ты не понимаешь, как там всё устроено, Миш. Замуж выдадут, продадут за выгодный контракт удобному для бизнеса человеку. Она бесправная. Тем более после того, как сбежала. Отец будет распоряжаться ею так, как посчитает нужным. – Отец сам от неё отказался, – напоминаю своему. Я немного делился с ним тем, что успел узнать ранее. – У неё даже одежды тёплой не было. Нихуя не было! Мы с Грановским их с Ульяной одевали. Её просто вышвырнули на улицу. Понимаешь ты?! Нет? – Не матерись, – морщится отец. – Я и говорю, Мамедову сильно понадобилась эта девочка. Сейчас она не дочь Султана Юнусовича. Аиша – очень ценный товар. И он не подпустит к ней никого. Тебя убьют, понимаешь, Мишк? Не готов я тебя потерять! – повторяется он. – На этом тема закрыта. Отец уходит, а я снова ложусь на кровать. Подложив руки под голову, изучаю потолок, обдумывая его слова. – Не товар она! – цежу сквозь зубы. – Маленький, беззащитный и очень любопытный человечек. И я просто обязан её забрать. Выйти только отсюда надо. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Плавно выдыхаю. Повторяю снова и снова, чтобы унять жжение в груди. Выходит хреново. У меня в голове застряла картинка и крутится теперь на повторе: карие глаза, наполненные слезами и страхом. Аиша отчаянно не хотела ехать с семьёй. Она так смотрела на меня… Нахуй папа влез?! Мы бы с друзьями отбились. Я бы её забрал и увёз куда-нибудь в горы, в лес. Я знаю несколько отличных мест. Там бы спокойно подумали, как быть дальше. Провожу ладонями по лицу. Встаю, одеваюсь и иду на кухню. Надо пожрать, иначе мне завтра будет очень паршиво после перегруза. Сталкиваюсь с мачехой. С провокационной улыбкой она проходит мимо меня, царапнув ногтями по прессу через футболку. – На экзотику потянуло? – оказавшись у меня за спиной, Светка выдыхает в ухо. – Исчезни, – раздражённо передёргиваю плечами и открываю холодильник. У нас почти всегда есть контейнеры с готовой едой. Достаю один. Вываливаю на тарелку салат, а запечённую грудку с гарниром ставлю в микроволновку. – Что, действительно запал? – облокотившись подкаченными ягодицами о кухонную тумбу, спрашивает она. – Не знала, что ты способен любить. – Исчезни, я сказал! – развернувшись, зло смотрю ей в глаза. – Миша, – мурлычет Светка, – ты такой притягательный, когда злишься. Я иногда забываю, что тебе всего двадцать. Суровый, сильный мужчина… – Све-та, – тихо бесясь, копирую её интонацию. Делаю шаг к мачехе. Прижимаю её к тумбочке своим весом. Наклоняюсь к губам. Она приоткрывает свои, видимо, рассчитывая на поцелуй. – Просто съебись сейчас отсюда! – скалюсь, показывая зубы. – Ты мне давно неинтересна. У меня девушка есть. Она улыбается, облизывает губы и толкает меня в грудь, чтобы отошёл. Легко! Делаю два шага в сторону микроволновки. Забираю свою еду, зло грохаю тарелкой об стол. Светка сваливает, игриво виляя бёдрами. Достала, сука! Ещё пара секунд, и я выкинул бы её из кухни за шкирку. А лучше из дома. С голой задницей! Ем, не чувствуя вкуса и продолжая кипеть изнутри. Главное, отцу это больше не показывать, чтобы снял охрану. Что там у этого ублюдка Мамедова? Клан? Так я тоже не один. У меня за спиной охрененная команда. Дикая стая, которая встаёт друг за друга. Вместе беспределим. Вместе потом выбираемся. Хер я откажусь от этой девочки! Моя она. Я давно так решил! Глава 3 Аиша Мама почти не отходит от меня. Долго расчёсывает волосы, собирает их в причёску и протягивает тончайший, очень красивый платок, чтобы покрыть голову. Отрицательно кручу головой. – Дочка, пожалуйста, – просит она. – Отец будет недоволен. – Ну и что, – равнодушно пожимаю плечами. – Что мне его недовольство, мама? Он всё равно отдаст меня замуж, надену я платок или нет. – Отец беспокоится о тебе, Аиша. Ты опозорила его имя, сделав глупость, но он всё равно вернул тебя в дом и нашёл тебе хорошего мужчину. Женщина не должна быть одна. Твой муж будет заботиться о тебе, как твой отец всю жизнь заботился обо мне и своих детях. Мы никогда ни в чём не знали нужды. – И никогда не были свободными, – отвечаю тихо. – Мам, а ты любишь отца? – решаюсь спросить. Никогда раньше не говорила с ней об этом. – Любовь быстро проходит, дочка, – мама гладит меня по волосам, – Гораздо дороже уважение. – Но отец не уважает нас! – подскакиваю с кровати. – Он не прислушивается ко мне. Ему нет дела до моих желаний. – Твой отец знает лучше, как для тебя будет хорошо, – говорит как с неразумным, капризным ребёнком. – Он прожил жизнь. Многое видел, многого достиг. А ты ещё неопытная девочка, – тепло улыбается она. – И после того, что ты сделала, кто возьмёт тебя замуж без помощи отца? Нам очень повезло, что Дамиль Айдаев выбрал тебя и закрыл глаза на то, что ты лишилась девственности до брака. У меня до сих пор не укладывается в голове этот твой шаг. Как ты могла, Аиша? Как? Будто не я тебя воспитывала все эти восемнадцать лет. Это было очень страшно и очень больно. Это был аффект. Отчаяние. Паника. Что угодно. А потом шок. Не знаю, как бы я пережила этот шаг, если бы не встретила в коридоре светловолосую девочку с добрыми серо-голубыми глазами из своей группы. Ульяна. Моя первая настоящая подруга. Она долго сидела со мной в тот день. Я даже говорить не могла. Помню, как меня трясло и глушил стук собственных зубов. Мне самой не верилось, что я сделала это. До сих пор до конца не верится. Больше не спорю с мамой. В какой-то момент мне даже начинает казаться, что она в чём-то права. Может быть я не создана для той жизни, которую хотела? Как же в этом разобраться, если мне не дают пробовать? Если за меня всё решают? И как так получается, что Миша научился уважать мои границы и моё «нет», несмотря на взрывной характер и вседозволенность, а родной отец и братья не считаются с моим мнением, но требуют уважения к себе? Голова начинает болеть от всех этих мыслей. Пустоту внутри заполняет чувством безысходности. Выбора больше нет, и думать об этом нет смысла. Отсюда меня не выпустят. Только замуж или… Хочется верить, что отец не пойдёт на убийство своего ребёнка. Сажусь перед зеркалом и косметикой стараюсь скрыть следы истерики. Глаза всё равно воспалённые, и на губах маленькая ранка, поверх которой неровно ложится помада. – Не сопротивляйся, – просит мама, положив ладони мне на плечи и глядя на меня через отражение в зеркале. – Смирись, Аиша. И прими решение отца. На душе станет легче. Смирение и послушание – всё, на что я имею право. В дверь стучат. Мама открывает сама. Переговаривается с прислугой и сообщает мне: – Пора. В животе что-то отрывается, и под кожей разливается кипяток. На бледных щеках появляется нездоровый румянец, а из отражения на меня смотрят погасшие, затравленные карие глаза. Послушно выхожу из комнаты. Спускаюсь в главную гостиную, где накрыт шикарный стол и трещат дрова в камине. Мужчины успели распить коньяк и обсуждают дела. Увидев нас с мамой, замолкают. Разворачиваются. Чувствую себя манекеном в магазине, на который нацепили дорогую одежду. Рассматривают, ощупывают взглядами. Хочется обнять себя руками, чтобы хоть как-то защититься. – Еще красивее, чем на фотографиях, – поднимаясь, произносит приятным, бархатистым голосом высокий обаятельный брюнет с глазами цвета крепкого американо. – Здравствуй, Аиша. – Здравствуйте, – отвечаю тихо, опустив взгляд в пол. – Ты не помнишь меня? – он подходит ближе, буквально давя на мои метр шестьдесят своим ростом. – Мы виделись два года назад на ужине в вашей городской квартире. Я тогда привозил тебе розового плюшевого медведя, думая, что увижу ребёнка, а не красивую юную девушку. Помню. Медведя. Мне было шестнадцать, и подарок показался действительно немного нелепым, но милым. Эта игрушка до сих пор сидит на полке у меня в комнате. – Дамиль, – представляется молодой мужчина. Я уже и сама догадалась, что это именно он. Хотя бы не старый и не страшный. Но восхищения будущий муж у меня не вызывает, потому что сердце бьётся чаще при мыслях о другом парне, а этот согласен с тем, что замуж меня выдают против воли. – Сегодня я привёз тебе другой подарок, – тише говорит Дамиль, словно это большая тайна и на нас не пялится несколько пар глаз. – Как своей невесте. Отходит, чтобы вернуться через пару минут с красивым букетом нежнейших белых роз, означающих чистоту и невинность. Это выглядит как издевательство. Камень в мой огород. Дождавшись разрешения от отца, послушно принимаю тяжёлый букет ароматных цветов без единого шипа на тёмно-зелёных стеблях. Вместе с ним будущий муж протягивает мне квадратную кремовую коробку. Раскрывает. Внутри на бархатной подложке лежит переливающееся колье. Красиво, дорого, но никогда не заменит мне месяц, который я прожила свободной. Поднимаю взгляд на Дамиля. Он белозубо улыбается, щуря глаза. Напоминает мне хитрого лиса, но никак не влюблённого в меня мужчину, как утверждал отец. Миша всегда смотрел на меня так, что кожу обжигало и становилось неловко. А Айдаев… Внутри меня ничего не откликается. Наверное, потому что я до сих пор сопротивляюсь этому браку, но отчаянные крики в моей голове никто не слышит. Даже если бы слышали, им было бы всё равно. – Свадьбу сыграем в конце следующей недели, – сообщает отец. – Поблагодари будущего мужа за подарки и возвращайся к себе. – Спасибо, – подчиняюсь отцу. Перекладываю букет в другую руку. Дамиль отдаёт мне коробку с украшением. Иду, стараясь не споткнуться и не упасть на потеху всем присутствующим. Колени дрожат. На глаза снова наворачиваются слёзы. Приговор вынесен. Обжалованию не подлежит. Я действительно выхожу замуж. Вхожу в комнату и роняю цветы на постель. Падаю поверх покрывала рядом с ними и, больше не сдерживаясь, позволяю себе плакать. Это всё, на что у меня ещё осталось право. Вдруг и его заберут? Засыпаю в слезах, а просыпаюсь от жажды уже глубокой ночью. Спускаю ноги с кровати, случайно смахивая на пол коробку с колье. Она с грохотом падает и раскрывается. Бархатная подушечка выпрыгивает и смещается вбок. Под ней виднеется что-то белое. Нахмурившись, опускаюсь на колени, достаю сложенный вдвое белый лист бумаги. Разворачиваю. На нём аккуратным почерком выведено одно единственное предложение: «Не бойся меня». Глава 4 Миша Мне не спится. Резко сажусь на кровати. Мокрый весь, как после душа. Тело противно липкое, по вискам и спине течёт до мурашек. Передёргиваю плечами. Смотрю на пачку сигарет, лежащую на тумбочке. Напоминаю себе, что пытаюсь бросить. В зале лёгкие сжигаются дотла, дыхалки постоянно не хватает, а я в горы хотел свалить на новогодние. Без лёгких на подъёме сдохну. Но курить хочется адски, аж горло спазмом сводит и пальцы на руках немеют. – Слабак, – тихо рычу на себя, вытягивая сигарету и прикуривая прямо в комнате. Подхожу к окну, открываю и смотрю в ночь. Холодный осенний воздух остужает моё тело, но кровь-то кипит и меня снова раскаляет. Аиша снилась. И ладно бы секс. Я бы ещё понял, подрочил и лёг спать дальше. Нет. Меня штырит от того, что я не забрал её тогда. Не помог. Не получилось. И ощущение поганое внутри. Будто что-то случиться должно. Страшное и непоправимое. Мне кажется, я её теряю, так и не получив. Но я не могу себе этого позволить. Горький дым дерёт всё в груди. Сердце ебашит на максималках. Я вторую неделю взаперти. Держусь, тренируюсь, соблюдая все нормы. Жру протеин, витамины. Форма – хоть сейчас на олимпийские игры. Сука, всех готов ушатать! Отец вроде поверил моим честным глазам. Утром поеду в универ. И это тоже подстёгивает мой пульс, заставляя ещё глубже тянуть в себя никотин. Заколдовала она меня, что ли? Аиша… Аиша, мать твою! Я ни о ком больше не могу думать. Эта девочка очень глубоко внутри. Ещё одна сигарета оказывается во рту. Бросаю я, блядь. Как же. Смотрю в стекло на свою взъерошенную башку. Короткие волосы встали дыбом. Ощерился, как дикий пёс. Сглатываю. Закрываю глаза и вспоминаю, что у нас с ней успело случиться. Всё началось банально. Я её даже разглядел не сразу. У нас каждый год приток хорошеньких первокурсниц. Как в магазине, можно выбирать по цвету или под настроение. Большинство быстро узнают, кто правит «балом» в универе, и сдаются сами, надеясь получить взаимные блага. Одноразовая шваль, одним словом. И десятки в рублях не стоит. У одного из моих лучших друзей была днюха. Он поймал девочку в свои сети и подарил себе её девственность. А меня вклинило, когда она из душа вышла. Карие глаза, как блюдца, огромные, перепуганные. Кожа бледная, как снег. Волосы облепили красивое, характерное для мусульманской девочки, лицо. Я потерялся, пока парни поздравляли друга. Но чего с ней дальше делать, хер её знает. У меня же не было таких. И чувства странные, новые. Пытался взять напором. Аиша от меня шарахалась. У меня диссонанс. Трахалась же с Грановским в душе. Я-то чем хуже? Но потом вспомнил её состояние после, и дошло, что не всё так просто с этой малышкой, как и с тем дебильным сексом, к которому я начал ревновать. Дури во мне, как в хорошем танке. Отец всегда так говорил. Если начал переть, хуй остановишь. Помню, как она впервые попала ко мне в руки. Мы тогда новенького воспитывали. Теперь в нашей стае ещё один придурок, а в тот день… Чёрт, в тот день было весело и странно. Грановский расхуярил новенькому тачку битой, а мы девчонок держали, чтобы не вмешивались в мужские тёрки. Мне досталась Аиша. Держал её обеими руками, она вырывалась и умоляла её отпустить. В глазах снова читался дикий ужас, а я вдыхал запах с её длинных волос и понимал, что не могу разжать руки. Просто не хочу этого делать. Но напором эту малышку брать бесполезно. Чем больше я давил, тем больше она закрывалась. И я купил ей подарок. Случайно нашёл и сразу подумал об Аише. Такая же нежная и загадочная, как белая лилия, заточённая в ледяной куб. Имитация. Я дарил тёлкам подарки гораздо дороже. Но тут другое. Дело не в бабках. В ассоциации. В моих ощущениях. Именно их я захотел ей подарить. Нашёл Аишу в общаге, в комнате у подружки, принёс подарок, а она мне опять своё: «Нет, Миша». И не приняла. Даже руки спрятала за спину, чтобы меня случайно не коснуться. Я тогда подарок оставил и ушёл. Понял, что надо гасить себя и действовать максимально аккуратно, иначе ничего не выйдет. И вот, как только у меня стало получаться, как только я стал ловить её улыбки и тёплые взгляды, полные смущения, у меня её забрали. Надо вернуть. Тушу сигарету. Смотрю на расстеленную кровать. Простыня смята, будто на ней всю ночь жарко трахались, а на самом деле всё очень скучно. Ворочался во сне. Но это всё, хана. Даже если я до ляма досчитаю, не выключит. Лезу в телефон, изучаю расписание на сегодня. Включаю свет и кидаю в рюкзак нужные тетради. Ложусь поперёк кровати с учебником. Вчитываюсь в пропущенные темы. Сажусь и на листке начинаю набрасывать чертёж, пока схематически. Мне нравится проектирование. Голову занимает до самого рассвета. Оставляю всё на кровати. Пора на пробежку, потом душ и завтрак с допами, чтобы держать физическую форму на пике. Наматываю несколько кругов по территории отцовского дома. Лёгкие снова горят. Покурил, блядь! Уперевшись ладонями в согнутые колени, дышу со свистом. Слышу усмешку над головой. Поднимаю взгляд. Батя. – А я тебе говорил, завязывай, – хмыкает он. – Да бросаю я, бросаю. Сейчас бы лёгкие не выплюнуть и норм. Состыкуемся теперь за завтраком. Пока отец не видит, мачеха стреляет в меня игривыми взглядами. Чёрт! Да перерос я её уже, всё. Не доходит. Утыкаюсь в тарелку. Быстро ем, заливаюсь порцией протеина, отдаю ещё тридцать минут залу. Иду в душ и после сразу собираюсь на занятия. – Миша, – тормозит отец, – я надеюсь, ты всё понял. – Угу, – бью по его ладони и выхожу на улицу. Выгоняю свой редкий графитовый Ягуар из гаража. Хищник довольно рычит, радуясь, что его тоже выпустили на свободу. Срываемся с ним с места и набираем максимум на дороге из коттеджного посёлка. Вклиниваюсь в общий поток машин. Делаю громче музыку. Салон заполняет отличным качающим рэпом. Я не читаю, этим у нас в компании Илюха увлекается, он же пожизненно теперь «новенький», прётся, но текста мне нравятся. Есть в них какой-то сакральный смысл. Сейчас отлично мне в душу попадает. Паркуюсь на своём месте возле универа. Вижу стаю. Правда, у нас временные потери, но я надеюсь, что с Грановским всё обойдётся. – Ванёк, – жму руку и хлопаю по плечу улыбчивого друга. – Беркут, – жму руку и этому демоняке. – Новенький, – ржу, протягивая ладонь Илье. – С возвращением. Как ты? – спрашивает Беркут. – Спасибо, хуёво. Отхожу в сторону. Смотрю, как со стороны корпуса общежития начинает подтягиваться народ. Я знаю, что Аиша не придёт, но всё равно ищу взглядом её хрупкую фигурку с копной тёмных волос с каштановым отливом. В коридорах без неё тоже пусто. Мне вообще пусто. Везде. И ломит за рёбрами. Парням не могу объяснить пока. Они искренне переживают. Умеют, да. Стая у нас то что надо. Молчаливо поддерживают. Юморят, делятся новостями. Запиливаем с Ванькой пару стёбных роликов в сеть. Мне этого капец как не хватало. Отвлекает немного, но осадок всё равно бултыхается. Что не так с моей Аишей? Что с ней происходит? Обижают? Убью же тварей, если так! – Раз у нас относительно полный состав, предлагаю вечером затусить в «Атмосфере», – предлагает Ванька. – На девочек посмотрим, крафтового бухла в себя зальём. Михе надо. По глазам вижу. – Надо, – соглашаюсь. – Давайте нажрёмся. Только мне упасть где-то требуется потом. Я бухой домой не могу. Отец обратно закроет или охрану приставит. – У меня можно, – предлагает Беркут. – Окей, спасибо, Дим. Тогда Ванёк, с тебя бронь, как обычно. Только кататься не поедем больше. В прошлый раз хватило, – смеюсь я. Мне реально надо влить в себя что-то воспламеняющееся в рюмке. Может паршивое предчувствие из меня выжжет. Глава 5 Аиша Мне всё ещё кажется, что я сплю и вижу во сне кошмар. Надо открыть глаза и проснуться в маленькой комнате университетского общежития. Добежать до Ульяны, вместе пойти на интереснейшие лекции. Обсуждать, как мы будем принимать участие в реставрации красивейших зданий. Это же так здорово, быть частью чего-то большего, что существовало задолго до твоего рождения. Своими пальчиками прикасаться к истории и помогать ей сохраниться для тех, кто будет жить после тебя. Сейчас мои пальцы дрожат не от трепета перед красотой старинного здания. Они дрожат от страха, боли и разочарования. Ведь это не сон. Меня насильно вернули в реальность, которой я так старалась избежать. Сегодня я стану женой. Ко мне будет прикасаться мужчина, которого я видела два раза в жизни. Я его не знаю. Всё, что у меня есть – это розовый медведь с первого знакомства, дорогое колье со второго, странная записка и опавшие лепестки белых роз. Я запретила молчаливой прислуге убирать завядшие цветы. Это символ того, как рушится моя жизнь, как превращаются в пыль все мечты и планы. Приподняв подол длинного нежно-розового свадебного платья, присаживаюсь и поднимаю горсть скукоженных лепестков. Сжимаю в кулаке. По всей руке до самого плеча проходит вибрация. Поднимаюсь, поправляю кремовый платок, лежащий своим самым длинным концом в районе моей талии, нервно одёргиваю рукава. Нет, я не готова. У меня стучат зубы и подгибаются колени. Чёртова дверь комнаты открывается слишком медленно. Вот и всё. Дамиль Айдаев приехал, чтобы забрать меня. Грязную, бесправную девочку, мечтающую о свободе, а ставшую товаром в руках собственного отца. Разжимаю кулак, и горсть скомканных лепестков падает к ногам будущего мужа. Его тёмные глаза становятся практически чёрными, а мне кажется, я сейчас потеряю сознание. Меня это не спасёт. Погрузят в машину и по слову отца проведут обряд. Но я высказалась. Хотя бы так. Дорога кажется сплошным размытым пятном. Я даже не плачу, наревелась за все дни, что провела взаперти. Мне просто плохо и в душе, и физически. Тошнит, кружится голова и не перестаёт трясти. В горле застрял крик: «Я не хочу! Остановитесь! Отпустите!» Произносить его бесполезно. Первые несколько дней я умоляла маму помочь мне. Падала к ней в ноги, просила встречи с отцом, но приходил только Ясин и указывал мне моё истинное место в семье. Потом приходил Саид. Он мягче нашего старшего брата, но всё равно категоричен. Отругал за мою выходку и сказал, что для меня такое решение отца – это подарок. Я должна быть благодарна. Ничего нового. Они все твердили одно и тоже, решив за меня, как мне будет лучше. Выхожу из машины на улицу. Поднимаю взгляд на мечеть. Очень красивая. Наверное, самая красивая из тех, что есть в городе. Отцу важно подчеркивать свой статус даже в таких деталях. Он – глава рода. Его уважают многие семьи. К нему прислушиваются. С ним советуются и стремятся вести дела. Меня тоже этому учили. Почитать и любить отца. Во всём его слушать, не спорить. Мне казалось это правильным. В мире, что окружает меня с детства, такое отношение считается нормой. После отца я должна слушать старших братьев. А себя? Почему меня никто никогда не учил слушать себя? Наверное, меня коснулся Шайтан, когда я пошла учиться в лицей и поняла, что можно жить иначе. Сначала отец настаивал на домашнем обучении, но меня всё же отдали в дорогое, статусное учебное заведение, где учились дети бизнесменов и некоторых чиновников. Помню, как сложно было влиться в коллектив, где у всех, кроме тебя, нет запретов и дурацких правил. Со временем я стала примерять эту жизнь на себя. Тайком, конечно. По ночам начинала с опаской мечтать о том, что смогу реализовать себя не только как жена и мать. Одноклассники говорили о том, кто кем станет, как здорово быть студентом, встречались, обнимались и даже целовались в старших классах. А я… я тогда начала учиться с ещё большим усердием, поставив себе цель поступить в архитектурный университет и сделать свою мечту реальностью, а не осуществлять чужие. Смаргиваю всё же вырвавшиеся на свободу слезинки, когда мой муж получает свидетельство о Никах. Всё прошло мимо меня. Я не хотела этой свадьбы. Это не мой праздник. Я стараюсь просто его пережить. Поздравления, ресторан, традиции, подарки… Дамиль отдувается за нас двоих. Я ему даже благодарна. У меня нет сил улыбаться его родителям. Я просто жду, когда всё закончится и он повезёт меня к себе, чтобы там случилась наша первая ночь. Мама не стала мне помогать советами, как справиться с моим первым разом с мужчиной в постели. Она уверена, что я знакома с процессом, ведь не девственница уже теперь. Но это не так. Да, я познакомилась с физикой, но кроме боли и ужаса от собственного поступка больше ничего не запомнила. Как не запомню эту свадьбу. Как, видимо, не запомню свою первую ночь с Дамилем. У него квартира в городе. Водитель везёт нас туда. Смотрю на отражение фонарей в витринах и лужах на дороге. – Сегодня был дождь? – спрашиваю вслух. Голос не слушается после дня практически полного молчания. – Да. Пару часов назад, – спокойно отвечает Дамиль. – Ты не видела? – Нет, – прислоняю ладонь к прохладному стеклу и утыкаюсь в него лбом. – Ничего не видела. – А также ничего не ела, не пила и швырнула в меня засохшими лепестками. Он смеётся? Удивлённо поворачиваю голову и вижу, как губы моего мужа действительно улыбаются, как и хитро прищуренные глаза. Не могу определить, как он на меня смотрит. То ли есть у Лиса интерес ко мне, то ли всё же нет. Он расслабленно сидит, облокотившись на спинку сиденья и широко расставив ноги в чёрных брюках. Белая рубашка оттеняет тон его кожи и резко контрастирует с тёмными глазами, делая их выразительнее. Дамиль Айдаев по-мужски красив, но это никак не влияет на мои чувства к нему. Их нет. Если не считать перманентный страх. И я отворачиваюсь. Мы молчим до самого дома. Хорошо, что хотя бы здесь нас уже никто не ждёт. Муж помогает мне покинуть автомобиль и отсылает водителя. Входим в подъезд. На лифте мчимся на последний этаж и заходим в просторную двухъярусную квартиру в современном стиле с окнами в пол, шикарным видом на город и высокими потолками. Не знаю, чего я ожидала. Здесь нет громоздкой деревянной мебели с резьбой ручной работы, нет семейных портретов вплоть до каменного века. Самая обычная, модная, стильная и чисто мужская квартира. Дамиль небрежно кидает пиджак на спинку дивана, расстёгивает пару верхних пуговиц на рубашке и подворачивает рукава до локтя. Наливает воды в стакан и приносит мне. – Не стой. Это теперь и твой дом. – Можно снять? – тереблю длинный край платка. – Конечно, – пожимает плечами. – Можно не носить, если не хочешь. Удивлённо моргаю. Он серьёзно сейчас или это какая-то проверка? Решаю, что сниму потом. Или он сам. Я не знаю, как должно быть. Это вгоняет меня в панику. «Мамочка, почему ты мне ничего не объяснила? Неужели так сложно было помочь?!» – мысленно кричу на неё. А может она объясняла. Мне сейчас кажется, я вообще всё забыла. Совсем. Делаю несколько коротких глотков воды. Она кажется сладковатой. Снова начинает подташнивать. Дамиль подходит ко мне, протягивает руку. Всё? Мы идём в постель? Моё тело категорически отказывается слушаться. Муж вздыхает. Хмыкнув, делает ко мне ещё один шаг. Вдыхаю, чувствуя запах его одеколона. Пытаюсь сглотнуть слюну. – Ты точно не девственница? – спрашивает он без грамма издёвки. Или мне так кажется. Я не знаю! – Ты же знал, – опускаю дрожащие ресницы в пол. – Знать и видеть – не одно и тоже. Пойдём, я покажу тебе твою комнату, – сам берёт за руку и тянет за собой. – Мою? – спотыкаюсь от удивления. – Твою. Оттуда открывается отличный вид. Есть свой душ и гардероб. Сейчас привезут доставку. Тебе надо поесть и отдохнуть, а потом мы поговорим. Мне нужна твоя вменяемость. Глава 6 Аиша Я сегодня слишком ранимая. Или раненая. Или даже убитая выстрелом в самое сердце. Звоном напряжённых нервов отдаётся всё от слов мужа про отдельную комнату до вида из окна. Он действительно шикарен. Дамиль уходит встречать курьера, а я прислоняю обе ладони к оконному стеклу до самого пола и смотрю на светящиеся в темноте «вены» большого города, парк, усеянный фонариками круглый год. За ним высотки, упирающиеся крышами в черноту неба, затянутого тучами, а потому совсем без звёзд. В комнате нет штор. Стёкла разделены между собой чёрной рамой, что помогает ощущать стены и пространство вокруг себя как безопасное. Но от высоты всё равно перехватывает дыхание. Мне нестрашно. Самое ужасное уже случилось, а это – красиво. Оглядываюсь на кровать. Большая, застеленная покрывалом глубокого синего цвета. Две белые подушки и ещё одна поменьше, в тон покрывала. Я буду просыпаться с видом на город. За зеркалом во всю стену, разделённым такими же чёрными рамами, как и окно, находится скрытая от посторонних глаз часть спальни. Мне немного неуютно от размеров зеркала. Заглядываю за него. Тут два небольших помещения. Совмещённый туалет и душевая кабина, ну и гардероб, про который говорил муж. Полки, вешалки заполнены моими вещами. Когда их успели перевезти из квартиры, я не знаю. Разложили, развесили. В выдвижных ящичках украшения и нижнее бельё. Обнаруживаю несколько новых комплектов. Надеюсь, это не Дамиль. Хотя он же теперь имеет полное право покупать мне бельё. Услышав шаги, возвращаюсь в спальную зону. – Нравится? – спрашивает муж. – Красиво, – отвечаю, опустив голову. Он подходит ближе. Очень близко. Я перестаю делать вдохни. Жду. Ощущаю на щеке лёгкое касание его пальцев. Запрещаю себе отшатываться. Сжимаюсь в пружинку. Снова жду. – Как ты дрожишь… – скорее выдыхает, чем говорит Дамиль. – Неужели я такой страшный? Вот что я ему сейчас должна ответить? – Я же сказал, мы просто поужинаем. Ты будешь отдыхать. Чего ты боишься? Аиша, – требовательно приподнимает моё лицо, надавив под подбородком. Не получив ответа, хмыкает и уходит. Выдохнув, сажусь на край кровати. Комкаю красивое платье. Дамиль приносит мне ужин на подносе. Берёт лицо в ладони, заглядывает в глаза и прижимается губами ко лбу. – Отдыхай. Разворачивается и снова уходит. Моё сердце несколько раз мощно ударяется о рёбра и начинает разгоняться. Сижу ещё минут десять, наверное. На всякий случай. Вдруг передумает, вернётся. Но нет. Дамиль больше не приходит в мою комнату. Перебрав вещи на полках, нахожу полотенце и длинную ночную сорочку с рукавом до локтя. Разбираюсь с душевой кабиной. Спрятавшись за матовым стеклом, смываю с себя макияж и средства для укладки волос. На полочках ванной нахожу свои флаконы, баночки для ухода. Они и правда перевезли всё. Долго вожусь, натирая тело молочком и нанося лёгкий ночной крем на лицо. Сушу и расчёсываю волосы. Долго ищу, как выключается свет в спальне. Забираюсь под одеяло и смотрю в окно. С подушек мне не видно пола, и появляется ощущение полёта. Захватывающее, невероятное. Отдаюсь ему и позволяю себе заснуть. А просыпаюсь резко. Аж сердце в груди начинает болезненно захлёбываться. Прижав к себе одеяло, часто моргаю, глядя на миниатюрную таечку неопределённого возраста. Неожиданно для самой себя улыбаюсь. Чёртовы нервы! – Пора ставать, – говорит она, тщательно выговаривая слова на не родном для неё языке. – Обед. Ищу взглядом, где бы посмотреть время. На стене напротив зеркальной висит плазма, а часов нигде нет. Зато над городом светит осеннее солнце. Тучки развеялись. Я принимаю это за хороший знак и выбираюсь из-под одеяла. Пока умываюсь, моя неожиданная помощница идеально ровно застилает постель, раскладывает подушки и перевешивает моё свадебное платье в гардероб. Выбрав удобные свободные брюки с туникой, долго заплетаю и переплетаю волосы у зеркала, никак не решаясь выйти из комнаты. Таечка меня не торопит, но и не уходит, что само по себе невольно придаёт ускорения. Откинув небрежно заплетённую косу за спину, ещё раз бросаю взгляд на своё бледное лицо, на красивый город за стеклом и делаю решительный шаг из спальни. Спускаюсь по удобным ступенькам. Дамиль сидит на диване, развёрнутом к окну. У него на коленях ноутбук. Рядом лежит целых три телефона, один из которых мой. И кожу снова опаляет кипятком. Он заглядывал в него? Читал? Мы иногда болтали с Ульяной в чате, в том числе немножко о мальчиках. Муж оглядывается, то ли услышав моё сопение, то ли почувствовав взгляд. – Выглядишь уже немного живее, – улыбается он. Снова обаятельно, с хитрым прищуром карих глаз. Точно Лис. Так и буду звать его про себя. – Как спалось? – Спасибо, хорошо, – делаю пару маленьких шагов в сторону дивана, поглядывая на свой телефон. Дамиль замечает, усмехается, сгребает в сторону все три мобильника и приглашает сесть. – Юй будет тебе помогать, – кивает в сторону таечки. – Она немного говорит по-русски, отменно по-английски. Да и в целом говорит мало, зато много делает. Взял её именно за эти качества, – смеётся муж. – Тут не живёт. Рано утром приходит, вечером уходит. Никак не мешает. Как тень. Шустрая и полезная. Ты голодная? – Нет, – кручу головой для убедительности. – Ладно, – Дамиль берёт в руку мой телефон, раскачивает его, зажав пальцами по центру экрана, и протягивает мне. – У нашего с тобой брака будут некоторые условия. Если будешь их соблюдать, всё будет хорошо. – Для кого? – вырывается у меня. Тут же до боли прикусываю язык. – Для нас обоих, Аиша. Когда я узнал, что ты натворила, честно говоря, охренел. И восхитился. Такая маленькая, но смелая девочка, бросившая вызов клану. Долго бы бегать тебе всё равно не дали. Так что я решил воспользоваться ситуацией. У меня есть свои причины для этого брака. Тебе о них знать пока не надо. Надо знать правила, по которым мы будем жить. – Я готова услышать. – Надеюсь, – серьёзно отвечает Дамиль. – Вне этой квартиры мы с тобой муж и жена по всем канонам. Для всех, особенно для наших родителей и близкого окружения, между нами всё по-взрослому. Детей пока не хотим – я так решил. Можешь смело ссылаться. Почему? Я не обязан тебе объяснять. Ты не в курсе. Платок не носишь? Я разрешил. Исключение – дом родителей. Учишься… Тут моё сердце начинает колотиться быстрее. – Твоему мужу нужна образованная жена. Это правда, кстати. Мне очень импонирует твоё стремление к образованию и саморазвитию. Словно случайно, а может так и есть, касается пальцами тыльной стороны моей ладони, лежащей на коленях. Спохватившись, убирает руку. – Никаких парней рядом быть не должно. У тебя есть подружка, – улыбается он, косясь на мой мобильник. – Ульяна. Общайтесь. Можешь даже в гости её приглашать. Меня днём часто не бывает дома. А вот этот Миша, про которого вы говорили, – взгляд Дамиля темнеет. – Настоятельно советую соблюдать дистанцию. И на ближайшее время выкинуть его из головы. От этого в прямом смысле слова будут зависеть твоя жизнь, моя и его. Полезет, я лично пристрелю пацана, чтобы не мешал. Это ясно? – Ясно, – опустив голову, отвечаю шёпотом. – Тогда подведём итоги. Ты уважаешь и не подставляешь меня, хорошо отыгрываешь наши отношения на людях. Я оберегаю тебя, обеспечиваю, как и положено мужу. Даю больше свободы и занимаюсь своими делами. Насколько это всё затянется, я пока сказать не могу. Полгода, год, может два. Если ты нарушишь наш договор, мне придётся вернуть тебя в семью. Знаешь, что тебя там ждёт? – Отец меня убьёт? – Да. Он не потерпит ещё одного позора. Потом, если, конечно, ты сама не захочешь остаться со мной, – снова по-лисьи улыбается муж, – или я не решу тебя оставить, мы разведёмся, и ты будешь распоряжаться своей жизнью сама. – Ты не будешь мне мужем в постели? – уточняю на всякий случай. Пусть я буду выглядеть глупо сейчас, чем вздрагивать, прислушиваясь к шагам за дверью своей спальни. – Меня не возбуждает твоё полуобморочное состояние, – смеётся он. – Поэтому пока нет, в твоей постели меня не будет. Но об этом знаем только мы, – напоминает ещё раз. – Привыкнешь, дальше посмотрим. На сегодня расклад такой. И учти, Аиша, за нами будут следить. Особенно первое время. Я, знаешь ли, тоже не самый примерный сын своих родителей. К моему решению у семьи осталось очень много вопросов. Тебе всё понятно? – Да, – сжимаю крепче мобильник. – Надеюсь. Сегодня я сделаю тебе карту. Кафе, магазины, кино. Всё, что любят девочки твоего возраста в пределах разумного. Насчёт быта смотри сама. Мне всё равно. Юй убирает, готовит. Хочешь, занимайся. Не хочешь, не трогай. Тем более ты учишься на архитектурном. Я читал, это сложно. – Когда я смогу вернуться к учёбе? – На следующей неделе. Первый раз я поеду с тобой. Потом дам машину с водителем. Он и присмотрит, и покатает. – Ты… будешь и дальше проверять мой телефон? – Я буду делать всё, что посчитаю нужным. Но тебе не стоит меня бояться, Аиша. Я не маньяк и не насильник. Если вопросов больше нет, сходи всё же поешь. А я уеду сейчас. Вернусь к вечеру. Подарок тебе привезу, – подмигивает Дамиль и возвращает внимание на экран ноутбука, давая понять, что разговор окончен. Глава 7 Аиша Дамиль уезжает рано утром и возвращается поздно вечером. Мои дни в одиночестве скрашивает его подарок – модный ноутбук последней модели. С Ульяной связаться так и не решилась. Вдруг Дамиль что-то прочитает, не так поймёт и будут проблемы. Пока мой муж держит слово. Он не прикасается ко мне. Да мы и не общаемся толком. Живём как соседи на разных этажах одной квартиры. Пусть так и остаётся. Сегодня мне не спится. Утром я поеду в университет, и это такое волнительное событие, словно произойдёт оно со мной впервые. Весь день подбирала максимально правильную одежду, собирала сумку. Она у меня тоже новая. А вот учебники и тетради Дамиль перевёз из комнаты в общежитии. Завела будильник, решила лечь пораньше. И вот уже полночь, а я всю кручусь туда-сюда, как детский волчок. Поднимаюсь. Поправляю длинную ночную сорочку и подхожу к окну. Теперь это одно из моих любимых занятий – стоять тут и смотреть на ночной город. Это удивительным образом успокаивает, но сейчас никак не помогает. Вспоминаю, что милая таечка Юй приготовила вкусный ужин для нас с Дамилем. Она давно убежала домой, я поела, а дома ли муж, не знаю. Накидываю поверх сорочки такой же длинный халат. Затягиваю его на талии, поправляю на груди и, убрав длинную косу за спину, выхожу из комнаты. В мягких домашних балетках почти бесшумно спускаюсь на первый этаж. Так и знала, что Дамиля нет. В квартире тихо. Еда не тронута. Убираю всё в холодильник и уже собираюсь подняться обратно к себе, как слышу звук открывающейся входной двери и повышенный, полный агрессии голос мужа. – Я тебе ещё раз повторяю, отец. Я найду тех, кто это устроил, и буду медленно выпускать им … – застывает, увидев меня. Скрипит зубами так, что я даже на расстоянии это отчётливо слышу. – Позже договорим, – сбрасывает и убирает мобильный в карман. Чувствую, что стала невольным свидетелем чего-то совсем нехорошего и мне явно не предназначенного. – Добрый вечер, – отмираю, не получив от Дамиля ни слова, ни реакции. Он просто медленно ведёт по мне тяжёлым взглядом, начиная с макушки и заканчивая носочками домашних балеток. – Привет. Кофемашиной пользоваться умеешь? – перестав меня разглядывать, спрашивает муж. – Конечно. – Сделай мне кофе, – и через короткую паузу добавляет, – пожалуйста. Сам заберу. Просто сделай и иди ложись. Первый час ночи. Послушно киваю, но Дамиль уже не видит. У него настойчиво звонит телефон. Он раздражённо рявкает на абонента. Голос мужа удаляется, а я справляюсь с кофемашиной и быстро убегаю наверх, чтобы действительно не навлечь на себя беду. Забираюсь под одеяло, закрываю глаза и начинаю считать. Сначала до ста, потом до тысячи. Где-то на двух с половиной засыпаю. Только ненадолго. Кожей ощущая тяжесть чужого присутствия в своей комнате, открываю глаза. Дамиль стоит спиной к окну. Всё в той же рубашке, в которой вернулся, в тёмных брюках. Плечи развёрнуты и сильно напряжены. Он ведёт ими, разминает шею до хруста и засовывает руки в карманы. Натянув одеяло по самый подбородок, смотрю на Дамиля и не понимаю, что он тут делает. Да ещё и в такое время. – Что-то случилось? – подаю голос, давая понять, что проснулась. Муж разворачивается и облокачивается спиной прямо на стекло. Мне становится нехорошо. А если выдавит? Он же совсем не маленький. – Оно ударопрочное и выдерживает приличную нагрузку, – поясняет, угадав мою реакцию. – Я стучал. Подумал, ты в наушниках и не слышишь, а ты спала. Зашёл, чтобы напомнить про условия, которые я тебе озвучивал, ведь завтра ты поедешь на учёбу, там будут подруги и … Миша. Для всех наш с тобой брак настоящий. Никаких исключений! – его голос вибрирует злостью. Не уверена, что на меня. Скорее, это последствия сложного дня или того тяжелого разговора, что я случайно услышала. – Я помню, – стараюсь отвечать спокойно, ведь этот договор и в моих интересах. Дамиль смотрит на меня ещё несколько секунд, словно сомневаясь в моих словах. Кивает, проходит мимо кровати. Я натягиваю одеяло ещё выше. Хмыкает собственным мыслям и оставляет меня одну. Здорово! Теперь я точно больше не усну. Включаю сериал на ноутбуке и до самого рассвета перебираю серии. Зевая, выбираюсь из-под одеяла под будильник. Долго привожу себя в порядок, маскируя бессонную ночь макияжем. Получается вполне неплохо. Переодеваюсь в приготовленные с вечера джинсы, тунику с длинными рукавами и более чем скромным круглым вырезом прямо у шеи. Достаю из шкафа длинное пальто, вешаю на локоть и приподнимаю от пола. Спускаюсь на первый этаж. Дамиль то ли уже не спит, то ли не ложился, но точно переоделся. По телевизору новости. Он застывает у экрана, я чуть за ним, но тоже всё отлично вижу. Диктор рассказывает о пожаре в одном из автосервисов в городе. Никто не пострадал, но зданию требуется ремонт и замена некоторого дорогостоящего оборудования. – Убью! – рычит Дамиль и даже руку поднимает туда, где обычно висит пистолет. Но быстро берёт себя в руки, и я, деликатно кашлянув, даю о себе знать. Муж оглядывается. Удовлетворённо кивает, утвердив мой внешний вид, выключает телевизор и показывает рукой в сторону двери. Догоняет. Забирает у меня увесистую сумку с тетрадями, канцеляркой и разными мелочами. У подъезда нас уже ждёт машина с водителем. Дамиль открывает мне заднюю пассажирскую дверь, а сам садится вперёд. Едем молча. Чем ближе к универу, тем чаще бьётся моё сердце. Прижимаю к себе сумку. Поправляю несуществующие складочки на тунике и снова поворачиваю голову к окну. Моё сумасшедшее сердце буксует и начинает пропускать удары. Я вижу их. Всю компанию. Ваня улыбается, зажав в зубах сигарету, и активно жестикулирует, что-то рассказывая Диме Беркутову или просто Беркуту, как зовут его друзья. Беркут что-то отвечает ему, выдыхая облако дыма под крышу над крыльцом. Моя Ульяна с другом-одногруппником Ильёй поднимаются к ребятам. Дым от сигарет рассеивается. Теперь я вижу ещё и Мишку. Такого большого, красивого и мрачного. Он стоит чуть в стороне от друзей и совсем не разделяет Ваниного хорошего настроения. Машина мужа сворачивает на территорию университета. На звук оглядывается Ульяна и вместе с ней Илья. Остальные парни тоже с интересом смотрят на незнакомый автомобиль. Делаю глубокий вдох. Я смогу. У меня всё получится. Плен в доме родителей пережила. Замужество пережила. И с этим справлюсь. Дамиль выходит из машины первым. Открывает мне дверь и подаёт руку, глядя в глаза тёмным, предупреждающим взглядом. Послушно выхожу. Со ступенек прямо к нам срывается и бежит Миша. Дамиль закрывает меня собой и, отодвинув полы пальто, кладёт руку на пистолет. О, Аллах, что сейчас будет… Я даже закричать не могу, чтобы Миша остановился. Дамиль встречает его и резко толкает в грудь. Но разве такого, как Тарасов, остановишь? Он смотрит на меня, а в глазах плещется ревность. Дикая, готовая вот-вот выплеснуться наружу агрессией, опасной для жизни парня. К Мише подбегают Ваня и Беркут. Парни ловко скручивают друга. Силой тащат в сторону от нас. Он сопротивляется, продолжая смотреть только на меня. А я невольно смотрю на него. Дамиль разворачивается ко мне. Берёт лицо в ладони, буквально силой перетягивая внимание на себя. «Дурочка» – ругаюсь мысленно. – «Нельзя так делать.» И тут же оправдываюсь: «Я просто испугалась сразу за всех.» – В следующий раз я буду стрелять, – тихо произносит Дамиль. Наклоняется, целует в лоб и отпускает меня к подруге. Глава 8 Миша – Да уберите вы руки! – рявкаю на парней, понимая, что рвану сильнее и у Ваньки будет вывих, потому как физически я даже не сильнее, мощнее. – Нормально всё со мной. Остыл. Просто не кидали меня никогда вот так. Это больно. Я же ждал её, а тут мужик, ещё и со стволом. Спасибо Илюхе, заметил, иначе поймал бы я сейчас пулю в печень. Но что за мужик? Какого хрена она с ним делает? И позволяет ему к себе прикасаться. Даже целовать. Ему можно, значит, да?! А мне? Мне: «Нельзя, Миша». Не вяжется у меня Аиша с этим типом, хоть и смотрятся они вполне гармонично. Всё равно никак. Только это меня и остужает. Надо разбираться сначала, потом делать выводы. В груди горит, и организм требует никотина. – Да отпусти, Вань! – дёргаю руку чуть сильнее. Отхожу на пару шагов от пацанов и ищу по карманам сигареты. Я брошу, но точно не сегодня. Беркут чиркает зажигалкой. Протягивает мне пламя. Прикуриваю и сразу затягиваюсь. Немного даёт в голову, пальцы подрагивают от не выплеснутой во вне злости и… ревности! Да, блядь, я докатился! Провожу ладонью по ёжику коротких волос. Ревную адски. К нам подходит Илья. – Узнал что-то? – хрипло спрашиваю у новенького и прокашливаюсь, снова крепко затягиваясь. Горечь обволакивает рот и горло до тошноты. Но сильнее воротит от губ того мужика на коже МОЕЙ Аиши. Картинка колом встала перед глазами. Никак не могу развидеть. Бля, какое чувство-то интересное – ревность. Никогда не испытывал. А кого мне было ревновать? В школе ещё встречался с девчонкой, но там даже не влюбленность, тупо интерес. Откуда взяться ревности? Пососались по углам и разбежались. Или может мачеху ревновать? Смешно. Она изначально чужая женщина. Мишура одноразовая, которую по щелчку можно ртом на член натянуть, и подавно никогда ничего, кроме азарта быстро и приятно потрахаться, не вызывала. Тут же меня прилично так вклинило. – С ней Уля общается, – отвечает Илья. – Меня попросили сидеть в стороне. – Даже так? – вскидываю бровь. – Мих, только горячку не пори. У нас один уже в СИЗО, второй с условкой. Тебя не хватало для комплекта. Явно там всё не так просто. И мужик совсем непростой рядом с ней, – разъясняет Илья. – Да. Только мужика тут нет. Он уехал. Зато есть я, – ревниво скалюсь. – И нам определённо есть о чём поговорить с МОЕЙ девочкой, – сминаю в кулаке полупустую пачку сигарет. Швыряю в ближайшие кусты. – Я спокоен, – на всякий случай говорю парням. – Угу. Заметно, – хмыкает Беркут. – Мих, Илья прав, не нарывайся. Дай времени до конца занятий. Придумаем, как Аишу уволочь, чтобы вы нормально пообщались. – Спасибо, Дим, – хлопаю его по плечу. – Но сегодня я сам буду рулить. Лекцию бы пересидеть. Дёргать Аишу во время занятия бесполезно. Не пойдёт. Поднимаемся с парнями в аудиторию. Илюха к себе уходит, хоть он наш ровесник, но поступил после армии, поэтому на первом курсе, как раз в группе с нашими девочками. У нас курс уже третий. Можно сказать, золотая середина. К лекциям добавляется всё больше практики. Но сейчас я об этом думать совсем не могу. Ложусь на вытянутые руки и даже не пытаюсь слушать преподавателя. Всё равно информация не усваивается. Потом парни главное отснимут с конспектов, скинут, перепишу себе. Как только нас отпускают, первым срываюсь с места и, плечом зацепив кого-то из одногруппников, вылетаю в коридор. Спускаюсь на второй этаж. Сворачиваю к нужной мне аудитории. Народ начинает бодренько выходить. Вижу Аишу. Ловлю её за руку и тяну к себе. – Миша! – пугается она. – Мы просто поговорим, – обещаю ей, собираясь утянуть за собой, но она слишком упрямо пытается выдернуть руку. Боюсь сделать ей больно. Разжимаю пальцы. – Нельзя. Не подходи ко мне, пожалуйста. Не трогай. – Что происходит? Она отрицательно качает головой и делает шаг от меня. – Аиша, стой, – прошу. – Я не могу, – говорит ещё тише. В гомоне чужих голосов я едва её слышу. – Не могу. Так надо. Уля объяснит. Потом, – цепляется за локоть подруги и тянет её за собой. – После занятий, – громче говорит Уварова. Девчонки скрываются, а я обтекаю. Спускаюсь по стене вниз, на корточки. «Не могу», «Нельзя» до хрена мне, конечно, объясняет. Подношу пальцы к лицу. На них остался тонкий запах её духов, нанесённых на запястья. Одержимо вдыхаю и улыбаюсь. Вкусно, сладко, немного пряно. Ни одной девочки у меня не было с таким запахом. Почему-то вдруг захотелось кофе покрепче, с корицей и душистым перцем. У нас такой не купишь. Достаю телефон и заказываю доставку прямо в универ, добавив туда фирменные пирожные заведения и два латте с миндальными лепестками. Указываю время и забираю заказ после следующей лекции. Вручаю Илюхе, чтобы передал девчонкам латте и пирожные. Курим с парнями, обсуждаем день, смотрим, сколько набрал наш последний видосик у Ваньки на канале. – Да мы звёзды, – ржёт Беркут. – Чего ты его нормально не развиваешь. Попадаешь же в целевую. Стата у роликов – огнище. – Лень, – морщит нос Ванька. – Бабки будут нужны, заморочусь. Пока мне нравится кайфовать от процесса и результатов. Если превратить это в работу, кайф уже явно будет не тот. Мне становится ещё немного полегче. Ревность из огненной превращается в нечто более стабильное. Набираюсь терпения и жду своих объяснений. Мы заканчиваем сегодня раньше. Парни не бросают меня одного. Зря. Я реально пока успокоился. Выпитый кофе всё ещё отлично бодрит и согревает. Даже курить не тянет. Можно собой погордиться. Вдруг реально брошу? Хочется… Листаю сайт со спортивным снаряжением. Присматриваю новый рюкзак. Лезу в раздел с обувью. Ботинки или кроссовки? Вечная дилемма, что брать на новый сезон. Мне в принципе насрать на бренды, я скорее за качество, зная, как иногда дерьмовая обувь может подвести в самый неподходящий момент. – Вот эти прикольные, – Ванька показывает на белые кроссовки с ядовито-зелёной полосой по бокам. – Беговые. Не то, – листаю дальше. Забредаю в женский раздел. Тут есть прикольные, с рисунками. Моя девочка больше не нуждается в одежде, но мне хочется ей что-то купить. Чтобы именно от меня было. Примет, нет? Закидываю в корзину тридцать шестой с мультяшными бабочками и цветными шнурками. Аише пойдёт. Оплатить не успеваю. Девчонки выходят из корпуса вместе со своим курсом. Уля обнимает подругу. Идёт к нам. Слезаю с перил. Взглядом слежу за тем, как, а главное, куда идёт Аиша. Спустившись по ступенькам, она направляется прямиком к выходу с территории. Её встречает крупный мужик в дорогом чёрном пиджаке. Моя ревность снова начинает полыхать в венах, но это не её мужик, просто водитель. Водитель, блядь, который повезет её… куда? Вопросительно смотрю на Ульяну. – Держи, – она вручает мне аккуратно сложенный вчетверо тетрадный лист. – Миш, только не кипятись, пожалуйста. – Говори, мы подстрахуем, если что, – Ванька и Беркут встают с двух сторон от меня. Правда Димыча тут же выключает. Из учебного корпуса выходит Лиза, его давняя головная боль и табу. Он играет желваками, глядя, как она улыбается нашему Илюхе. – В общем, – Уля набирает воздуха в лёгкие, – тебе к Аише действительно нельзя подходить, – произносит на выдохе. – Трогать её, говорить с ней. Это прямой запрет, который опасно нарушать. Для вас обоих. Понимаешь? – Кто запретил? – мой голос хрипнет и начинает вибрировать. – Её муж. – Че-го?! – я чуть сердце не выплюнул сейчас. – Аиша теперь замужем, Миш, – Уля отводит взгляд, будто она как-то в этом виновата. – Неделю назад была свадьба. Глава 9 Миша Чувствую, что меня перекрывает. Ещё немного и планка упадёт. Редкое и не самое приятное для окружающих состояние. Мне лучше уехать прямо сейчас. В голове заставкой крутится обратный отсчёт до чего-то катастрофического. Молча беру Ульянку за плечи, приподнимаю и переставляю в сторону. Не весит ни хера. Как Грановский будет её трахать, когда выйдет? Она же сломается. А я Аишу? «А ты не будешь, Миша. Это делает её муж» – подсказывает внутренний голос. Затылок обдаёт кипятком. Зацепив плечом Ваньку, срываюсь к ступенькам. В башке полный аншлаг. Горло сдавило. – Мих, – за моей спиной слышен топот ног. – Мих, стой, – Беркут догоняет. Следом Иван, Илюха. Няньки, мать вашу! – Отъебись, – рычу в ответ, целенаправленно двигаясь к своему Ягуару. Не надо меня сейчас трогать. Открываю машину. Сажусь за руль. Беркут хлопает по крыше. – Мих, тормози, – просит Ванька. – Погнали, нажрёмся, обсудим. Хорош! – Отойди, – завожу движок. – Ваня, блядь! Уберись от капота! – ору в открытое окно. Резко сдаю назад, выкручиваю руль и объезжаю парней. Неаккуратно выскакиваю на главную дорогу. Недовольные водилы громко шлют меня на хуй, вдавливая ладони в клаксон. Забиваю, держу тачку на допустимых границах скорости, сосредотачиваясь только на этом. Светофоры, повороты, дома, витрины. Бью по тормозам. – Ты больная?! – рявкаю, опустив стекло. Дура какая-то выперлась с коляской мимо пешеходного. Я не бью женщин. Её захотелось приложить башкой об асфальт. Нахер рожала, если ребёнка перед собой под колёса тащишь? Срываюсь на неё. Не нравится. Посылает меня в ответ. Выясняем, что это я мудак, чуть её дитятко не снёс, а не она, идиотка, в неположенном месте переходит. Мой кипящий мозг пытается нарисовать меня на месте её мужика. Не получается. Я бы такую никогда не выбрал. Для секса мозг не нужен, а вот для жизни… У меня мама крутая. Красивая, нежная и в то же время со стержнем и уважением к окружающим. Жаль, к ней свалить нельзя. Я в прошлом году её новому мужику челюсть сломал. Теперь мы встречаемся на нейтральной территории. Мать в меня верит, но за его здоровье переживает. А я что? Сам нарвался придурок, вот и выхватил. Отчасти благодаря ей, наверное, я знаю, какой должна быть женщина, чтобы с ней было охрененно и засыпать, и завтракать. Я хочу себе такую. А она, оказывается, замужем. Пальцы на руле сжимаются крепче. Выезжаю на трассу. Боковым зрением цепляю красивый вид и сворачиваю на обочину. Ищу сигареты в бардачке, по карманам. Вспоминаю, что выкинул пачку. Ладно, я же бросаю. Выхожу на улицу. Облокачиваюсь поясницей на борт Ягуара. В руках зажигалка. Сжимаю её, кручу, чиркаю. Рассматриваю пламя и гашу его подушечками пальцев. Передо мной поле, покрытое пожелтевшей травой. Оно уходит прямо в горизонт и соприкасается с густыми, тёмными тучами. К ночи гроза, скорее всего, будет. Если ветром не снесёт в другую сторону. Воздух вкусный очень. Затягиваюсь им вместо никотина. Лёгкие благодарны за такой подгон. Раскрываются, принимая в себя максимум. Мне нравятся такие места. Я до них немного ёбнутый. Остановиться вот так среди дороги, чтобы зависнуть на картинке – про меня. Наверное, это тоже из детства осталось. Отец устраивал очень крутые походы. Палатки, рыбалка, еда на костре. На каникулы друзья мотались к океану, а мы в горы. Там думается по-другому. Мне сейчас надо усвоить то, что я услышал. «Она замужем» – эти слова воспринимаются как нечто инородное, будто не про Аишу и не про меня. Да какого хрена?! Зло швыряю зажигалку далеко в траву. Провожу ладонью по затылку. Поднимаю взгляд к осеннему небу. Глаза закрываю, снова рисуя себе образ Аиши. Я его наизусть знаю. Только теперь меня выворачивает. Она с другим… с мужем. Он её трогает, целует, трахает по ночам. Зачем мне это? Быть третьим, унижаться. Сожрать, что урод со стволом имеет право на неё. И она ему даёт. Улыбается, наверное, как мне улыбалась, когда мы ездили на полигон чуть меньше месяца назад. Сосёт… Бля, стоп! Не туда. Это конкретный перегиб. Долбанная ревность разгоняет меня всё сильнее. Воротит, но я продолжаю смотреть эти порнокартинки в своём воображении. Видимо, чтобы убедить себя в том, что я её потерял. – Аиша! – с рыком. Разворачиваюсь и пинаю колесо тачки. Во мне столько злой, агрессивной энергии. Сдерживать сложно. Надо куда-то выплеснуть. Здесь только поле. Поорать не поможет. – Как ты могла?! Нормально тебе с ним спать?! Кончаешь под ним? Красиво… У меня встаёт. Стираю нахуй мужа и представляю, как дрожит от удовольствия её хрупкое тело. Долбанный мазохист! Трясу головой, выгоняя из черепной коробки эти мысли. Что мне делать теперь? Пожелать счастья и отпустить? А если я не могу? Блядь, а если не хочу отпускать?! «Дебил ты, Миша. Тебя кинули. Опрокинули через бедро своим «нельзя». Ты же не чмо какое-то, чтобы унижаться и терпеть, как твою девочку трахает другой?» Мысленный подзатыльник не помогает. Её проклятая улыбка меня околдовала. Голос её. И даже «Нет, Миша. Нельзя» звучит как заклинание. Отец говорил мне про то, что за Аишу решат, не спросят. Допустим, но она не выглядела сегодня так, будто её принуждают. Сама с ним легла? Понравилось? А я, детка? Как же я?! Между нами точно что-то было. Химия, магия. Я не знаю. Это ощущение глубоко под кожей не даёт мне скатиться в ненависть к ней. В тачке мобильник надрывается. Ныряю в салон, смотрю на экран. Беркут. – Нормально всё со мной, – хрипло отвечаю другу. – Возвращайся. Я вытянул у бати из бара коллекционный ром. Мы должны его выпить сегодня, – молчу. – Мих? – Тут я. Приеду скоро. Не уверен, что хочу пить. У меня и так голова раскалывается. И состояние такое, мы точно куда-нибудь встрянем. – Отлично. А что там с запиской? – спрашивает Дима. – Есть что годное? Твою ж мать! – Перезвоню, – бросаю другу и скидываю звонок. Меня так вышибла новость о её замужестве, что я забыл про записку. Ищу по карманам, надеясь, что не потерял по дороге. Нет. Да ну на хер? Заглядываю в салон Ягуара. Лежит под сиденьем. Олень! Достаю, разворачиваю листок. Почерк красивый, хоть и писала торопливо. Строчки пляшут, некоторые слова зачёркнуты плотным слоем синих чернил. Собираю всю свою концентрацию и пытаюсь воспринимать текст: «Миша, найди себе другую девушку. Не ходи за мной. Нам нельзя. У нас с тобой ничего не получится. Я теперь замужем и должна подчиняться мужу. Дамиль – сын одного из влиятельных друзей моего отца. Он не тот, с кем тебе стоит воевать. Я прошу тебя, если ты и правда что-то чувствуешь ко мне, отпусти. Может пролиться кровь.» Мой воспалённый мозг всё переворачивает. А ещё между строк я читаю страх. Он тянется красной нитью от буквы к букве. Маленькая моя, тебе на меня не по хрен. И вот после этого ты хочешь, чтобы я отступил? Несколько раз перечитываю короткий текст. Заучиваю наизусть. Дамиль, значит. Детка, если бы ты ещё фамилию написала. Всё равно найду. Своего врага надо знать как можно лучше. Но сначала лучше остыть. Убираю записку в карман и сажусь за руль. Еду к Беркуту. Во дворе у них Ванькина тачка стоит. Меня охрана тоже пропускает без вопросов. Бросаю свой Ягуар и уверенно иду в дом. Сразу поднимаюсь в комнату друга. – Так что было в записке? – сходу спрашивает Беркут, валяющийся со стаканом бухла на своей кровати. – Вызов, – хмыкаю я. – Наливай, – киваю на бутылку и сажусь в кресло-мешок у окна. Глава 10 Миша Я пьяный. Сильно. Комната Беркута качается. Ванька спотыкается о пустую бутылку. Матерясь, летит к подоконнику. Успевает выставить вперёд руки, дабы не разбить рожу. Ржём, заглушая крики из коридора. Димкины родители опять скандалят, а нам лень было ходить в магазин. Мы под их ругань прилично опустошили личный бар его отца. Надо будет компенсировать, но не сегодня. Мои вертолёты таскают меня по фантомным ощущениям. Бухло должно было помочь и пригасить это дело. А вместо этого мысли стали вязкими, обволакивающими, но всё равно о ней и о нашей дерьмовой ситуации. – Миша, улыбнись и помаши лапкой моим подписчицам, – пьяно покачиваясь, Ванька направляет на меня камеру. Усмехаюсь, машу. – Смотри, чтобы девчонок не укачало, оператор, – у меня язык тоже еле ворочается. – Бля, мы всё выжрали, – Беркут с сожалением смотрит на перевёрнутую горлышком вниз пустую бутылку. – Надо ещё. Но я к бате больше не полезу. Гоу в клуб. Там коктейли, девочки. – Какие девочки? Мы в дрова, – пытаюсь подняться, но гравитация сегодня особенно сильная. Она вдавливает меня обратно в пол. – Нам тут пишут в чате, что не против пойти с нами в клуб, – подаёт голос Ваня. – Не-не, парни, – кручу головой. – Я пас. – Сори, девчонки, не сегодня, – говорит в камеру Ванька, прощается и отключает стрим. – Тогда какие планы? Тухнуть здесь неохота. – Есть идея, – выдаёт Беркут. – Твои идеи обычно плохо заканчиваются, – напоминаю я. – Похуй. Вставай, погнали. Задолбала твоя кислая рожа. Бухло не помогло, будем искать другое лекарство. Сдаюсь. В конце концов я хотел развеяться и чуть переключиться. Сумбурно, иногда сталкиваясь телами, собираемся. Беркут такси со своей мобилы вызывает. Куда, не говорит. Выходить в таком состоянии из его комнаты немного стрёмно. Тем более скандал между предками продолжается. Это всё такое личное, а мы бухие свидетели. Переглянувшись, выталкиваем сначала Диму из комнаты. Он тут живёт, ему ничего не будет. Следом выходим я и Ванька. – Стоять! – рявкает отец Беркута. Встаём в ряд. Три тополя, мать его! Ветра нет, а нас качает, и улыбка сама лезет на лицо. – Пап, мы проветриться, – у Димы получается говорить бодренько и почти без запинки. – Мне потом опять вас из ментовки вытаскивать? Месяц спокойно живём. Пусть так и остаётся. В комнату! – Да хорош. Нормально всё будет. Михе хреново. Мы его выгуляем и вернёмся. Обещаю. – Я твоим пьяным обещаниям не верю. – Я могу к себе на квартиру вернуться, и возись тогда с матерью сам, – ставит ультиматум Беркут. – Шантажист хренов, – устало вздыхает его отец. – Ладно, валите. Но если попадёте к ментам, оставлю на пятнадцать суток. Трезветь. Ясно? – Так точно, – отвечаем нестройным хором. У Вани рука дёргается к виску. В попытке изобразить воинское приветствие. С координацией беда. Промахивается. – Придурки, – усмехается Димкин отец. – Идите уже отсюда. Угорая и толкаясь, вываливаемся на улицу. Тачка как раз подъехала. Пробок нет, ночь. Хрен знает, как в универ утром ехать, но я не пропущу. У меня теперь стимул там в любом состоянии появляться. Ваня просит водителя поставить свою музыку и сделать её громче. За хорошие чаевые можно всё. Нескладно подпеваем под какой-то трек, прикалываясь друг над другом. Курим синхронно из всех трёх окон. – А если так? – Дима закрывает окно со своей стороны. Я повторяю. Ванька поддерживает. Затягиваемся, заполняем салон дымом. – Ёжи-и-ик, – раздаётся с переднего сиденья. – Лоша-а-адка, – замогильным голосом отвечает Дима. Даже водитель не выдерживает. Ржёт вместе с нами. Открываем все окна. Дышать реально нечем. Дым вытягивает. Музыка вылетает из салона наружу. Тормозим… где? Хмурясь, выхожу из машины. Водила сигналит нам на прощание и уезжает работать дальше. Ищу хоть одну вывеску, хоть какую-то подсказку. Ни-че-го! – А я знаю, – лыбится Ванька. – Погнали. Ты тут не был ещё. Мы недавно это место нашли. Парни подходят к глухой железной двери. Роются по карманам. Из портмоне достают пластиковые карточки. Демонстрируют их в открывшееся в двери окошко. Оно захлопывается, а через мгновение открывается и сама дверь. В нос тут же бьёт запах алкоголя, парфюма и кальяна. Играет музыка. Мы проходим вглубь заведения. На сцене и шестах, закреплённых на высоких тумбах, извиваются красивые женские тела. Их кожа мерцает в свете окружающих ламп. На лицах кружевные маски, что невольно притягивает взгляд к глазам и губам. На кожаных диванах, стоящих прилично далеко друг от друга, сидят мужики с алкоголем. Из девочек только местные. – Стриптиз, – хмыкаю я. – А пафоса-то. – Это очень дорогой стриптиз, Миха, – лыбится Димка. – С приятными бонусами. К нам подходит девушка-администратор с планшетом. Тоже в кружевной маске. – Вип, приват, кальян на вине и ваши фирменные коктейли, – заказывает Беркут. – На приват одну девочку? – спокойно спрашивает администратор. – Двоих можно. У друга горе. Надо отвлечься. – Пойдёмте, я провожу вас в вип-комнату. Администратор разворачивается к нам спиной. Уверенно идёт вглубь зала. Открывает нам дверь магнитным ключом. Перед нами просторная комната. Столик, диван, шест, зеркало и приглушённый свет. В целом стильно и довольно уютно. Беркут платит за заказ, а мои вертолёты требуют срочного приземления. Сажусь на диван. Двигаюсь в угол и прикрываю глаза. Суетится официантка, накрывая стол. Приносят кальян, заправляют, раскуривают. Коктейли в высоких бокалах. Пахнут вкусно, ягодами. Это ловушка. Пьёшь, и кажется, что алкоголя там нет. Заказываешь ещё. Потом ещё, и тебя сносит. Подтягиваю к себе кальян. Винные пары бьют в голову, и вертолёты снова взлетают. В комнату заходят две девочки. Красивые, длинноногие. Всё сделанное специально для клиента: губы, задницы, сиськи. Меня сейчас не вставляет. Я плаваю на дне нереальных карих глаз. Музыка начинается. Стриптизёрши отрабатывают программу. Я, наверное, слишком пьян. Не встаёт, даже когда на них остаются лишь серебряные ниточки вместо трусов. Ванька с Беркутом облизываются и обсуждают продолжение вечера, предлагая мне выбор. Отказываюсь. – Развлекайтесь, – салютую им бокалом. Здесь, оказывается, не трахаются, как я подумал, когда Беркут говорил про приятные дополнения. Максимум, что можно купить у стриптизёрши – это минет. Такой вот интересный бонус вип-комнаты. – Мих, да хорош, – толкает в плечо Димка. – Мы тебя раскачать пытаемся. – Мне заебись, – улыбаюсь другу. – Только без вот этого, – небрежно машу рукой в сторону ожидающих девочек. – Не могу я сейчас, Дим. Я башкой не тут. Прикинь, вот мы бухаем, а Аиша там с мужем в кровати. Моя Аиша, понимаешь?! Нахер мне этот элитный суррогат?

Конец ознакомительного фрагмента.