— Поль — его глаза блестят.

Тянусь к любимым губам, целую его отдавая все свои чувства к этому необыкновенному мальчишке, такому ранимому, такому родному.

Глава 39

Яша.

Слышать голосок Поли это такое счастье и ни с чем несравнимое удовольствие. Не представляю, как я жил без этого мира целых двадцать лет. Моя родная девочка постоянно спрашивает меня о чём-то и приходится отвечать ей, разговаривать. Я понимаю, что ей не комфортно слушать мою ломанную речь. Но логопед сказала, что у меня отлично получается и за месяц я должен восстановится. Нужно только усердно заниматься, и к концу недели я уже должен нормально произносить все буквы. Не всегда получается складывать их в слова. Язык слишком толстый и не поворотливый. Но упражнения такие забавные. Наверное, кто со стороны посмотрит оборжётся. Язык трубочкой, кончиком достать до носа, подбородка и типа такого всё. Но это помогает и многое стало легче произносится.

Я конечно слышу себя и понимаю, что разговором это назвать сложно. Бедная моя девочка, как только понимает меня? Но я не чувствую между нами барьера в общении. Она даже не замечает мои оговорки. Иногда смеётся над моими совами, когда они звучат комично.

Пока Полина готовит нам ужин стараюсь не отставать от неё и нарезаю нам салат.

Так приятно наблюдать за тем как суетится Полина на кухне. Немного волнуется. В душе трепет поднимается от осознания того, что она старается для меня. Иногда улыбается так открыто и счастливо, что аж душа замирает от тёплых чувств к девчонке. Но одновременно боишься поверить, что это происходит на самом деле и у меня появилась она, страшно спугнуть и потерять моё солнце.

Я так хочу стать для неё полноценным и достойным её. Ведь она лучшее, что могло произойти со мною.

С появлением Полины дома, стало намного комфортнее и уютнее. Пока я был в больнице, Полина немного переоборудовала кухню, в неё добавились милые вещички, полотенца, незатейливые прихватки, солонки зайцы. В доме словно началась новая жизнь, такая уютная и приятная. Я очень рад этому.

Этому дому не хватало женской руки.

Но, я очень удивился, что она ничего не тронула в комнате Галины, словно и не жила там.

***

Ужин выдался очень вкусным, приятным, таким домашним и уютным. Я и забыл, как это происходит. Обалдеть, за пять лет так отвык жить с кем-то. Боюсь разочаровать Полину и сделать что-то не так. Но с аппаратами стало гораздо комфортнее и я стал больше понимать её. Половина её эмоций просто проходили мимо, и я не слышал их. А они иногда бывают такими забавными. Как она ругается, когда обжигает палец, или мурлычет какую-то мелодию, помешивая картошку в кастрюле, как она смеётся над моими исковерканными словами.

Её тепло согревает душу в каждом взгляде. Я иногда просто тону в её глазах, её улыбка подобно солнцу освещает мою жизнь.

Неужели это и есть счастье? Когда рядом с тобою появляется родная душа и рядом с ней ты паришь, словно крылья за спиною вырастают, и ты знаешь, что можешь сделать всё для неё и сделаешь…

Я так скучал без неё в больнице. Вчера, чуть с ума не сошёл, пока она не написала, что с ней всё хорошо.

Потерять её смерти подобно. Я очень сильно люблю её, она вся моя жизнь. Наверное, нельзя так зависеть от человека, но я не могу иначе. Она моя вселенная, моя жизнь, моя душа, моё сердце и без неё меня нет и не будет.

— Так, тебе нужно отдыхать больше — говорит Полина, когда встаю из-за стола и начинаю собирать посуду. Хочу хоть как-то ей помочь.

— Я не устал — отвечаю моей заботливой девочке.

— Угу — строго смотрит и забирает посуду из рук — сейчас перестелю тебе пастель и сможешь лечь.

— Поль, я в душ хотел сходить, не суетись. Всё успеем.

— Ладно. Иди в душ, я пока перестелю — говорит врединка и выбегает из кухни.

Да блин!

Собираю посуду со стола и мою. Пусть что ни говорит, но помочь ей хочется, ведь всё это время всё хозяйство было на ней.

Домываю последнюю тарелку и ставлю на полотенце.

— Яш, я бы сделала всё — сетует Полина, заходя на кухню.

— Я уже всё — говорю ей и вытираю руки о полотенце.

— Хорошо, спасибо. Я всё перестелила, можешь идти в душ.

Отлично так хочется смыть с себя больничный запах.

— Спасибо — целую её в щёку — я пошёл.

— Аппараты сними только — предупреждает.

— Хорошо.

Выхожу из кухни. Снимаю аппараты и мир вокруг опять затихает. Пропадает волшебство…

И я опять становлюсь прежним, глухим, ущербным, как называет меня Петька.

Очень странно было слышать в первый раз отца и его мнение обо мне. «Взять нечего». А с Петьки значит можно. Естественно обворует кого-нибудь, потом продаст, на этом и живёт вся банда моих братьев. Если можно их так назвать. Странно, но я всегда чувствовал себя чужим для них.

Забираю из комнаты свежие вещи и направляюсь в душ.

Выхожу в огород. Да Полина старалась все эти дни огород благоухает и даже ничего не посохло. Умница моя и как только успевала всё.