Он обогнул стол, приближаясь, как хищник. — Ты так легко согласилась на эту сделку. — Его пальцы прошлись по моей щеке, подбородку, к шее. — Ты не знаешь и половины того, на что подписываешься, сладкая. — Его большой палец лег на мой пульс.

Я едва могла дышать, когда он был так близко. Его тепло распространялось по моей коже, его прикосновения воспламеняли меня. — Тогда покажи мне, — прошептала я.

Его радужки засверкали серебром, и он обнажил клыки. — О, я так и сделаю. Пойдем. — Его длинные пальцы обхватили мое запястье, затем мы вышли из офиса, спустились по лестнице и поспешили по коридору первого этажа. Я побежала трусцой, чтобы не отстать от него. Пара охранников кивнула, когда мы проходили мимо. Люди в главном коридоре с любопытством смотрели, как мы проносились мимо них.

Когда мы достигли верха лестницы, ведущей в подземелье, я запнулась. — Куда мы идем?

— Ты хотела, чтобы я показал тебе — я делаю это. — Он потянул, практически таща меня вниз, в подвал. Это было совсем не то, чего я ожидала. Мой разум лихорадочно перебирал возможные объяснения. Он собирался бросить меня в камеру и оставить меня гнить? Это было бы довольно мелочно. Возможно, справедливо, но мелочно.

Мы достигли дна, но вместо того, чтобы направиться к вонючим камерам подземелья, Зейн оттащил меня в тупик коридора и остановился. Он нажал на секцию каменной стены, и она отъехала в сторону, образовав проем. Изнутри исходил гораздо более приятный аромат кожи и цитрусовых. Я вгляделась в темноту.

Зейн потянул меня через порог. Он щелкнул выключателем, и комната залилась приглушенным багровым светом. Каменная дверь закрылась за нами с тяжелым стуком. Я осмотрела пространство, и чем больше я видела, тем больше у меня отвисала челюсть.

Она была размером с большую спальню, с коврами на полу и декоративными деревянными панелями на стенах. С одной стороны была придвинута кровать. Напротив нее стояла высокая скамья. Крюки были вмонтированы в стену на разных уровнях. Некоторые — и в потолок. Еще там были… инструменты.

Всю стену занимало множество тростей, плеток, флоггеров, наручников и прочей атрибутики. Все было аккуратно, организовано таким образом, что кричало о помешанности на контроле.

Зейн действительно хранил наручники и повязку на глаза в ящике своего кабинета, так что это зрелище не должно было вызвать такого шока. Но оно вызвало. Это… то, что ему нравилось. Я вспомнила тот момент в его кабинете, склонившись над его столом, и румянец залил мои щеки. Я была так чертовски возбуждена. Оглядев комнату, я облизнула губы. Мой пульс ускорился в предвкушении.

Краем глаза я заметила, что Зейн изучает мою реакцию. Он запустил пальцы в мои волосы и приблизил свои губы к моим в обжигающем поцелуе. Я потянулась к его лицу, но он поймал мои запястья и свободной рукой заломил их мне за спину.

Он отстранился. — Раздевайся. — Когда я заколебалась, он добавил: — Сейчас.

Медленно я сделала, как он приказал, сняв рубашку и стянув джинсы. Я всегда стеснялась своих шрамов, особенно теперь, когда у меня на спине появилось это гигантское гребаное клеймо. Но Зейна, похоже, все это не волновало. Когда я была полностью обнажена, он жестом пригласил меня подойти.

Я подошла к тому месту, где он стоял рядом со скамьей. Он оставался полностью одетым и держал в руках наручники, прикрепленные к стене тяжелой цепью. Они выглядели настоящими, а не как игровые наручники, от которых любой мог легко избавиться, если бы захотел.

— Вытяни запястья.

Я подняла их, и холодный металл сжался вокруг них. Мой пульс участился, на этот раз от страха. Всего неделю назад на меня надели наручники и избили в маленькой камере. Воспоминание было слишком свежо. Я заартачилась, сделав шаг назад. Я не была готова к этому. Как бы сильно я ни хотела исследовать склонности Зейна и мое собственное любопытство, моя психика не могла справиться с этим прямо сейчас. Я издала сдавленный звук и продолжила пятиться.

Зейн притянул меня к себе, его большое тело обволокло мое. — Тсс. — Он приподнял мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Ты мне доверяешь?

Я посмотрела ему в глаза. Доверяла ли? Я вспомнила, как он всегда был рядом со мной, прикрывая мое тело своим, защищая меня. В его действиях чувствовалось яростное чувство собственности, даже когда его словам недоставало убежденности.

Прямо сейчас был хороший пример. Его близость, то, как его пальцы нежно держали мой подбородок, сказали мне, что он никогда не причинит мне вреда. Да, я была в цепях. Да, он собирался доставить мне и боль, и удовольствие. И да, я доверила ему свою жизнь.

Я кивнула. — Да. Я доверяю тебе.

12

ЗЕЙН

Правдивость ее слов светилась в ее глазах. Она доверяла мне. Хорошо, потому что я не был уверен, стоит ли приводить ее сюда, когда она только что перенесла столько физических травм. Так много боли. Но мне нужно было показать ей, что я чувствую, и, очевидно, дисциплина была моим гребаным языком любви. Боль, контроль, подчинение. Я жаждал сломать ее, доставить ей удовольствие, а потом позаботиться о ней.