— Господа и дамы, прошу выслушать Гаврилу Никитича очень внимательно. Поверьте, всё, что он предложит для работы будет только во благо вашего здоровья и безопасности.

— Итак, — продолжил я, — в первую очередь все должны понять, что мы столкнёмся, скорее всего, с чудовищной антисанитарией и почти тотальной заболеваемостью пленных. Турок везли в товарных вагонах в той одежде, в какой они попали в плен, наверняка многие из них имеют боевые ранения, большей частью осложнённые. В основном это малограмотные крестьяне, среди которых есть люди разного возраста, некоторых из них в России посчитали бы просто детьми. Наберитесь мужества и терпения, увиденное может серьёзно сказаться на вашем душевном равновесии. Полураздетые, разутые, завшивленные, истощённые и грязные. Их много, очень много. Нам пока сообщили об одном эшелоне, но в течение дня прибудут ещё два. Полагаю, в итоге это будут тысячи пленных. Уверен, городские медики, общественные и благотворительные организации помогут. Но их всё равно будет недостаточно. В таком деле нужно очень много ресурсов. Конечно, будут помогать и солдаты, и полиция не останется в стороне. Возможно, захотят помочь и сердобольные горожане. Русские никогда не были равнодушны к чужим страданиям. Наша первоочередная задача: не допустить расползания заразы по городу и в то же время не заразиться самим. Иначе грош цена всем стараниям. Для чего предлагаю следующее. Первое: господин младший унтер-офицер Стычка, вам следует силами санитаров по прибытии быстро развернуть три полевые палатки. Две для переодевания мужчин и женщин из сотрудников лазарета, а третью для отдыха и принятия пищи. Первые две должны иметь разнесённые по противоположным сторонам вход и выход, а также внутренний полог-занавес из простыней, разделяющий грязную зону входа от чистого выхода. У входа внутри следует расположить пустые жестяные бочки для заражённой верхней одежды и ёмкости с горячей водой и дегтярным мылом, для умывания. По мере наполнения бочек заливать их водой и ставить на огонь для нагрева и кипячения, лучше с щёлоком. Хорошо бы в грязной зоне поставить мешки, в которые будут сбрасываться марлевые маски и те тканевые элементы одежды, что пришли в негодность, — для сжигания. Взять с собой весь запас резиновых перчаток и отдельных ёмкостей для раствора карболки. После каждой смены менять перчатки сёстрам милосердия! И это при том что работать придётся в них постоянно! — гулкий ропот раздался со стороны женской половины лазарета, — понимаю, нелегко, но это позволит серьёзно обезопасить не только вас. Обработка перчаток после перехода от инфекционных больных к неинфекционным и обратно позволит снизить риск внутрибольничных заражений. Да, доктор Вяземский, износ перчаток приведёт к полной их негодности. Да и на всех их не хватит. Поэтому вот, — я достал из кармана почти все свои наличные деньги и положил на один из ящиков, — господин младший унтер-офицер, распорядитесь послать кого-нибудь из санитаров в лавку. Нужно закупить для тех, кому не хватит резиновых обычные перчатки из грубой кожи. Сойдут для сортировки и переноса больных и умерших. Потом сожжём. Повторяю, главное, защитить персонал! Да, если будет возможность, закупите ещё обычных дешёвых наволочек, нательных рубах и портков, средних и больших размеров. Далее. В третью палатку заходить только после смены одежды на чистую. Кстати, Иван Ильич, нужно будет похлопотать перед местным начальством, чтобы дали распоряжение сколотить отдельный нужник для персонала. И лучше бы для мужчин и женщин раздельно. В нужник ходить тоже только в чистом! Рекомендую также пока мы здесь и не приступили к работе воспользоваться случаем и сходить по малой и большой нужде. И нечего скалиться, Семён! Припрёт — в штаны будешь класть, а раздеваться я очень не советую. Если хотите жить, а не лечь через сутки рядом с турками. Вошь лазейку всегда найдёт. А что такое тиф вам ли мне рассказывать? Второе: на переноску, раздевание, стрижку, помывку и обработку пленных идут только мужчины санитары вместе со мной. За сёстрами милосердия остаётся уход, раздача пищи и питья, а также лекарств. Как бы вам ни хотелось помочь, упаси Господь лезть в эту кашу! Поверьте, особо грязной работой будет кому заниматься. Помните, что вы высококвалифицированные специалисты в лечебном деле и утрата каждой из вас серьёзно скажется на фронте. Семён, носилки наши все просохли? Сильно воняют?

— Все по два раза пропитал! Проветрились, едва чую. Можно хоть болото, хоть в грязь.

— Отлично, вот и испытаем. Обрабатывать карболовым раствором после каждого перенесённого больного! Иван Ильич, вы, наверное, как и другие врачи будете на сортировке. Определять тяжесть состояния пациентов. Носить больных дело нехитрое, может, попросите нам в помощь нижних чинов?

— Безусловно, Гаврила Никитич, не может же наш лазарет всё взвалить на себя.

— Золотые слова. И ещё, нужно взять с собой максимальное количество ватно-марлевых повязок. Себе потом ещё нашьём, а марлей да ватой, надеюсь, городские службы обеспечат. Нужно обязательно убедить с полицейским начальством, чтобы все, кто будут формировать карантинный кордон носили маски. Хотя бы первый день. И были в перчатках, которые потом следует сжечь. Надеюсь на вашу способность убеждать. И чтобы не лезли к заразным! Идиоты умирают первыми. Их первейшая задача никого не впускать в зону карантина и не выпускать без разрешения медицинского начальства или, хотя бы без должного одобрения кого-то из врачей. Далее, Ольга Евгеньевна, всем сёстрам милосердия поверх повседневной формы одеть по два хирургических халата. Причём, учитывая, что они с завязками на спине, один, что надеваете первым, завязать спереди, а второй — как обычно. Ваши головные уборы очень хорошо подходят для нашей цели. Скажите, мадемуазель, у вас есть запасные?

— Конечно, герр Пронькин, — Вревская была сама невозмутимость.

— Отлично. Попрошу выдать их мне и нашим санитарам, которые будут на первичной сортировке больных. А также по паре головных косынок, что мы используем для подвязки раненых конечностей. Да, господа! — я поднял ладони, призывая к порядку загудевших мужиков, — вы оденете чепцы и повяжете косынки так, чтобы оставить открытым лишь переднюю часть лица, низ которого прикроете ватно-марлевыми повязками, оставив свободными лишь глаза. Кто не хочет, Иван Ильич согласится, того будем считать дезертиром! Для успокоения вашего мужского самолюбия могу предложить надеть поверх чепцов и косынок фуражки. Повязки с красным крестом, полагаю пока следует снять, так как потом их придётся сжечь. А это нерационально. Жаль, что нет возможности защитить вам глаза… — последнюю фразу я произнёс почти вполголоса, но Вяземский услышал.

— Позвольте, Гаврила Никитич, — князь достал свой бумажник и положил рядом с моими купюрами две «катеньки», то бишь кредитные билеты в сто рублей каждый, — Демьян, к тем покупкам, что указал Гавр, пусть посетят аптеки. Там продают очки без диоптрий, сойдут и новомодные от солнца. Только пусть с сильно тёмными стёклами не берут.

— Демьян, — вмешался я, — Самара — как-никак город губернский. Пусть поспрашивают насчёт очков для самокатчиков, мотоциклистов, лётчиков. Знаешь, такие с резиновыми или кожаными насадками. Такие лучше защитят. Но и идея Ивана Ильича просто замечательная!

— Сообразим, вашбродь, — кивнул унтер, бережно складывая деньги в тряпицу.

— Все остальные вводные в процессе работы. Ещё надо будет решить, как взаимодействовать с остальными медиками, но это уже дело начальства, — я недвусмысленно шагнул в строй к своим санитарам, полностью уступая место военному врачу РОКК.

— Надеюсь, всем всё понятно? — строго взглянул на нас Вяземский, — надеюсь, нас ждут всего лишь тиф, холера и дизентерия. Потому, как ежели чума…всё же турки… — он нервно потёр подбородок, — но не будем раньше времени панихиду справлять! Если кто почувствует себя плохо или сознание помутится, сообщать старшему по команде немедленно. Санитары — младшему унтер-офицеру Стычке, сёстры милосердия — мадемуазель Вревской! Да хранит нас Господь и вдохновляет Святой Георгий! Через четверть часа построение на перроне!

Народ споро, без суеты рассосался по вагонам. Я последовал за Вяземским, но в коридоре, увидев замешкавшуюся Вревскую, остановил её:

— Ольга Евгеньевна, два слова.

— Слушаю, герр Пронькин.

— Хочу дать дельный совет вашим сотрудницам. При всех не стал, совет деликатного свойства.

— Я внимательно слушаю.

— Рационально было бы переодеть сестёр милосердия в солдатское бельё. И переодеваться легче и пот впитывает не в пример лучше. А что будет очень жарко, не мне вам говорить. Ваши серые форменные платья из плотной шерсти и…

— Я поняла, герр Пронькин. Постараюсь довести до сестёр.

— Обяжете, Ольга Евгеньевна. И наверное нужно, чтобы кто-то из сестёр ассистировал Ивану Ильичу и вёл краткий реестр по пациентам. Это в дальнейшем поможет избежать путаницы.

— Согласна. Что-нибудь ещё?

— Да, последнее. Елизавету Семёновну попросите прихватить все запасы эфирных масел: гвоздичного, эвкалиптового — любых, что есть в наличии. Вошь — насекомое капризное, к подобным запахам чувствительное. Особенно, если обрабатывать незащищённые участки тела, обшлага и вороты.

— Обязательно прослежу.

— Удачи вам, Ольга Евгеньевна!

— И вам, герр Пронькин…

— Ур-р-рядник! Пошевеливайся, твою мать! — зычный бас самарского обер-полицмейстера заставил меня вздрогнуть. Уж кто-кто, а губернская полиция оказалась в гуще предстоящих событий первой. И, похоже, у местных блюстителей закона было либо девять жизней, как у кошки, либо они никогда не сталкивались с массовыми эпидемиями, что для большого города среднего Поволжья было несколько странно.