Мы шли по лесной тропинке, пробиваясь через густые заросли фиолетовой крапивы. Ожоги от нее были гораздо больнее, чем от обычной, потому приходилось идти очень осторожно. Черт рубил кусты своим трезубцем, попутно матеря мое больное воображение. Я шел, смотря в землю, размышляя о своих родителях, о своих скудных достижениях в жизни, об утраченных возможностях. Хотя о каких возможностях идет речь? 11 классов образования, потом универ, бессмысленная работа в офисе – вот и вся моя жизнь. В школе умом тоже не блистал. Третье место на городской олимпиаде по ОБЖ, а смотреть по сторонам так и не научился. Я усмехнулся иронии. Можно было семью создать. Сына вырастить, дерево посадить, дом построить. И девушка ведь была у меня хорошая. Хоть и расстались, а может стоило побороться за отношения? Чувства сложная штука. Вроде любил ее. Или не любил? И она, наверное, любила. А может… Эх! – вздохнул я. – Тоже ведь плакать будет, но что себя обманывать – не пропадет она. Погрустит и будет жить счастливо с другим молодым человеком.

– Прекращай думать уже, голова от твоего нытья уже трещит, – сказал черт, обернувшись. – Еще крапива эта гребаная!

– А ты, – я погрозил ему кулаком. – Хватит мои мысли читать!

Мы вышли на проселочную дорогу и черт вздохнул с облегчением.

– Слушай, – обратился я к нему. – Если я тебя лишь вижу таким, то кто ты такой на самом деле?

– Ваше Величество заинтересовалось кем-то помимо собственной персоны? – черт сделал неуклюжий реверанс, немного оторвавшись от земли. – Можешь считать меня сотрудником. Старшим научным сотрудником по специальности “Ты”.

– Не понимаю, я твоя лабораторная крыса что ли?

– Не совсем. На лабораторной крысе ставят разные жуткие опыты. Ты для меня скорее неопознанное явление. Моя задача – изучать тебя, следить за тобой, общаться после каждой твоей смерти, собирать информацию о…

– Стоп! После каждой моей смерти? – удивленно спросил я.

– Ты умираешь не в первый раз. И не во второй. И каждый раз мы имеем подобный диалог.

– Черт! Ты меня еще сильнее запутал! В какой раз я умер?

– Не имеет значения, да и сказать точно не могу.

– Сбился со счета, старший научный сотрудник? – возмутился я.

– Сколько ты за свою жизнь прошел шагов? – спросил черт.

– Не считал. Очень много.

– Вот и я не считал. Видишь ли, ты умираешь бессчетное количество раз в каждый момент времени. Тебя бесконечно много, так как ты обитаешь во многих промежутках времени бесконечного числа вселенных. В разных обличиях и формах. И я всю свою жизнь перемещаюсь от одной твоей ячейки к другой, чтобы, банально, взять интервью и просветить тебя о дальнейших перспективах, попутно изучая каждую твою реакцию. Понятие времени для меня иное, я могу перемещаться в нем, как вы перемещаетесь в пространстве, и спрашивать меня когда произошла та или иная твоя смерть бессмысленно. Изучая тебя я понял как воспринимают время люди, но чувствовать его как ты я все равно не могу.

Я покивал головой. Переварить подобную информацию было не самой простой задачей, но в принципе многое стало яснее.

– А зачем ты это делаешь? – спросил я. – Это что-то вроде работы? А начальник типо Бог?

– Мотивы – это человеческое. Суть моей жизни изучать тебя. Я существую для этого и только для этого. Конечно порой я отлучаюсь от этого занятия и слежу за другими, но и это я делаю во многом для своей основной миссии. Я не знаю кто меня создал и создавал ли кто-то вообще. В этом вопросе мы с тобой схожи. Я не помню своего рождения, не помню своей смерти, я знаю лишь, что у меня есть цель. Отсюда возникает один вопрос, который не дает мне покоя: “Каково жить без четкой цели?”. Вы, люди, чем только не занимаетесь, чтобы попросту развеять скуку. Называете эти занятия своим смыслом жизни, а потом бросаете его и находите новый. Будучи другого вида я пытаюсь понять как вы миритесь с отсутствием смысла, понимаешь?

– Мы создаем эти смыслы сами, – ответил я, почувствовав некое превосходство над своим собеседником.

– Это я вижу, но вы способны существовать и без них. – Черт на секунду сделал задумчивое лицо, а потом отмахнулся и продолжил, – Но кажется я просто пытаюсь прочувствовать то, на что не способен. Как со временем.

– Подожди, – сказал я. – А что ты будешь делать когда изучишь меня полностью? Ведь тогда смысл пропадет.

– Я не смогу тебя полностью изучить, ведь ты, мой дорогой друг, бесконечен. – сказал черт и улыбнулся.

Мы подошли к старому мосту, который соединял два конца неглубокого оврага. Когда я был тут последний раз овраг наполняли пластиковые бутылки, банки, отходы и другие продукты жизнедеятельности. Сейчас в овраге копошилось море червей, опарышей, личинок и другой нечисти. От их вида и волнения меня тут же затошнило и я отбежал в кусты. Черт присвистнул.

– Не хочешь скушать парочку или чревоугодие не твой грех? – сказал он и плюнул вниз. Пара червей мгновенно сгорело, а остальные отползли в сторону, образовав пустой круг.

– Крутые у меня тут способности, – произнес черт и встал в позу бодибилдера, напрягая все свои мускулы. Человеческая часть тела у него была действительно Апполонова.

Я освободил свой призрачный желудок от несуществующей еды и стал переходить мост. До озера оставалось всего ничего. Почему я захотел пойти именно к нему? Наверное потому что это было единственное место в деревне где мне было хорошо. Я любил купаться. Нет ничего лучше плавания в жаркий летний день. Еще рыбачить сюда с дедушкой ходили. Это я тоже любил, хоть и клева почти не было. Было приятно просто посидеть с дедом. Он рассказывал мне старые военные байки, а я слушал и мечтал вырасти летчиком-испытателем, который исполняет виражи где-то высоко над облаками, подбивает злых фашистов и важно говорит диспетчеру: “Я Орел, цель поражена. Прием”. Потом я приземляюсь, выхожу из самолета, все отдают мне честь. Девушки бросают мне платки и на душе так хорошо и радостно. Потому что тогда у меня был бы смысл. Я задумался над словами черта. Смысл. Какой он был в моей жизни? Никакого. Вот ответ, которого я избегаю. Но это правда. Я ничего не сделал для человечества, ничего не создал, ничего не изобрел и не придумал. Хотя может я просто не дожил. Не дожил до момента возникновения моего смысла. Может если бы эта проклятая машина не сбила меня, то в будущем я сделал бы что-то такое… Такое, отчего весь мир бы изменился. Или не весь мир, а его часть. Это тоже хорошо. Изменить часть мира – это ого-го какой смысл. Но я ведь даже никогда не задумывался об этом. Жил себе и жил. Как червь, что копошился в той яме. Само собой у меня были мечты, но разве мечту можно назвать самим смыслом существования. Любая букашка может мечтать превратиться в бабочку, но смысл такой только у гусеницы. Как же хочется верить, что я умер гусеницей, – Я вздохнул и уткнулся взглядом в землю. – А может ну его? У черта вон есть смысл – хорошо ему от него? Нет. Фатализм один. Выбора нет, собственных идей нет, одним словом – идиот!