Шрифт:
Наконец, Свег заговорил, и его голос был довольно сильно прихвачен здешним холодом:
— Здесь мы не переберемся. Нам надо идти выше по реке. Может быть, там брод или…
— Тише! — прошептал Сандер. — Слушайте!
Они мгновенно замерли.
Со стороны деревни слышался приглушенный плеск воды и скрип весла.
Вдали, в сумеречном свете показалась лодка. Лодка, направлявшаяся к ним с противоположного берега.
7
— Ну вот, слава Богу, — сказал Ульсен. — Кто-то едет нас встречать.
— «Паромщик», — пробормотал Свег. — Ну, теперь держись!
— Нонсенс, — фыркнула Аделе. — Это всего лишь обычный человек.
— Да, точно, я так и говорю. Здесь не место каким-то полоумным суевериям!
Сандер ничего не сказал. Он смотрел на Бенедикте, одновременно наблюдая за лодкой, которая казалась все еще слишком расплывчатой, чтобы они могли различить детали.
Бенедикте стояла неподвижно. Она почувствовала, как на лбу выступил пот. Корень мандрагоры крутился, как от боли.
— Разумеется, это человек, — пробормотал Ульсен. — Теперь я его вижу. Он стоит на корме и шевелит веслом. Как и все паромщики.
— Но что он здесь делает? — поинтересовалась Аделе.
— Это, наверное, как раз тот самый Ливор, который не боится никого, ни чертей, ни колдунов, — сказал Свег.
— Это похоже на правду, — кивнул Сандер.
Но ему не нравилось выражение лица Бенедикте.
Пристав сложил ладони рупором и поднес их ко рту, чтобы подозвать лодку. Но Бенедикте крепко вцепилась в его руки.
— Не кричите, — тихо сказала она. — Я не думаю, что это… хорошо.
— Почему? — так же тихо спросил Сандер.
— Я не знаю. Возможно, это может придать ему… силу. Я всего лишь чувствую это.
— Что за чушь! — снова вспыхнула Аделе.
Лодка была уже ближе к ним, чем к деревне. Сумрак был настолько глубокий, что они не могли различить черты лица паромщика, было заметно лишь, что он высокого роста, с перекошенными плечами, почти горбун. Голова была посажена низко и опущена, так что плечи почти сходились над ней.
Внезапно Бенедикте очнулась. Она резко сорвала с себя алруне и побежала по берегу к самому краю воды.
Она держала большой корень мандрагоры высоко в поднятой руке и направляла его точно против лодки, видневшейся невдалеке посреди глубокой воды. Голосом, который для всех присутствовавших казался незнакомым, таким сильным и властным он был, она выкрикнула слова, из которых никто не понял ни единого.
Сандеру произнесенные ею слова показались длинным, запутанным заклинанием, в котором одинаковые слоги повторялись раз за разом во все более усложняющемся порядке.
Он не был особенно силен в языкознании, но отметил, что этот язык нес на себе черты одного из восточно-норвежских диалектов. Судя по произношению, он пришел далеко с Востока.
Лодка остановилась. Ульсен сбежал вниз к Бенедикте и прошипел:
— Что это ты делаешь? Ты что, хочешь совсем отпугнуть парня?
Бенедикте отмахнулась от него. Казалось, что паромщик будто увеличился в размерах, он выглядел огромным, опасным и преисполненным мести.
Но это был, по-видимому, лишь обман зрения, созданный окружающей обстановкой и теми неприятными слухами.
Сандер сгреб Ульсена сзади и закрыл ему рот рукой. Аделе закричала:
— Ты что, с ума сошел?
Но Свег на этот раз стоял, словно парализованный, не смея пошевелиться. Его мозг отказывался воспринимать происходящее.
— Продолжай, Бенедикте! — прокричал Сандер.
Его слова снова разбудили ее. Сандер верил в нее!
Лодка подошла уже близко. Теперь она напоминала обычный паром, круглый и старомодный. Паромщик отвернулся в сторону, он был поглощен своим веслом и, очевидно, хорошо знал свое дело.
Бенедикте снова подняла мандрагору и стала повторять свое странное предостерегающее заклинание с начала.
Плоскодонка сразу же остановилась. Ульсен барахтался, пытаясь освободиться из объятий Сандера, его глаза отчаянно и беспомощно искали пристава Свега. Но из этого ничего не вышло. Он уставился на лодку.
Бенедикте возвысила голос так, что он гремел над водой.
И тут, прямо на их глазах, лодка стала погружаться в пучину, вместе с паромщиком, все еще стоявшим с веслом на корме. Он не делал каких-либо попыток спастись, словно был целиком захвачен своим размеренным движением на веслах.