— Так это были чужие люди, деточка. — пояснила она. — Они только выглядели как твои родители.

Родственники сразу зашикали на старушку, подхватили каталку и быстро увезли с глаз долой напоследок выдав версию о старческом маразме.

— Но я же разговаривала с ними почти каждый день, — тихо сказала им вслед Джейн, и тут же мысленно услышала ответ.

Словно кто-то внутри нее произнес. — Это была голограмма.

Джейн вновь открыла двери в бывшую квартиру родителей.

Она не сомневалась, что если бы приехала сюда утром, то встретилась бы с очередной иллюзией и ее быстро бы выпроводили за порог.

Жена должна знать только один дом. Дом своего мужа.

Когда-то это был ее дом, дом света, добра и любви.

Теперь от него веяло жутью.

Ощущая холод в душе, на негнущихся ногах Джейн приблизилась к окну.

Скорее всего она ничего не найдет. В кухонном подоконнике находился старый тайник, который они соорудили с мамой для игр, когда Джейн была еще малышкой.

После брака с Олегом, почуяв неладное она напомнила матери.

— Если что, если вы вдруг уедете и нельзя будет сообщить, то оставь мне там записку.

Она отодвинула небольшую планку, ожидая, что обнаружит лишь пустоту, но записка была на месте.

И там было то, во что не хотелось верить до последнего.

« Джейн, девочка моя. Беги. Нас убили.»

На бумаге дрожали расплываясь в слезах, красные пятна. Джейн быстро сунула листок в карман, развернулась и вышла из своего бывшего дома.

* * *

* * *

Случай в «Бригантине». Часть вторая

(Продолжение)

«Они несут с собой удачу, но еще не знают почему Фортуна выбрала именно их»

Неизвестный автор.

Наверное если бы кто-нибудь потом поинтересовался, где она была в тот день, Джейн не смогла бы ответить.

Она садилась на маршрутный флаер. Выходила на первой попавшейся остановке. Шла пешком. Вновь маршрутный флаер. И очередная остановка.

Потом — другой флаер и вновь прогулка пешком.

Без цели, без смысла. Сопровождаемая ужасом и горем.

Вот только слез показывать нельзя. Незачем привлекать к себе внимание любопытных.

Просто гулять, рассматривать витрины и думать. Думать было трудно, ибо на месте мыслей был один суматошный клубок. Из эмоций, жгучей боли и мысленного рвущего душу горького крика.

Флаер. Остановка. Прогулка.

Городской сквер с огромными липами.

Деревья всегда успокаивали Джейн. Их сила к жизни, ласковый шелест листвы, и молчаливое участие к собеседнику.

Порой, ей казалось, что они живут в другом времени, или даже — мире, отгородившись незримыми стенами от грязного воздуха, грохота, неоновых огней и всего остального, что сопровождает человеческую цивилизацию.

Они выглядели будто пришельцы из неведомого далёка в этом насквозь урбанизированном ланшафте, в циничном, грязном и лживом мире людей.

Именно тут, сидя на лавочке под огромными раскидистыми ветвями она наконец смогла собраться с мыслями.

Возвращаться в дом мужа было нельзя. Она не только не получит ответы на свои вопросы, но и психушка из неявной пока угрозы превратится в реальность. Будет она потом до конца жизни спорить с подушками и удовлетворять биологические потребности санитаров.

Ну да. Если тебя не устраивает роль домашней зверушки и покорной свиноматки, значит ты безумна и тогда добро пожаловать в психиатрическую клинику. Там ты станешь счастливой и всем довольной. Все логично.

Джейн только сейчас обнаружила, что приняла убийство родителей сразу, без удивления и вопросов типа «почему"и "за что». И так ясно — почему.

— У женщины должен быть только один дом — дом мужа. — горько и зло произнесла про себя Джейн.

Конечно, на ее памяти, никто не решал эту проблему так кардинально.

Но оказавшись в «светском обществе», в тусовке, к которой принадлежали близкие мужа, можно было поверить, во что угодно.

Обычные люди для этих господ не имели ни пола, ни возраста. Это была пыль под «божественными ногами», забавные живые игрушки, которые так легко ломать, уродовать, убивать.