— Точно не покроет, — уверенно подтвердил Арнольд, — я уже думал об этом и отслеживал рынок. Самые жирные очаги в нашей области появляются именно у столицы. Кроме того, мы разоримся на транспортировке. Надо будет создавать филиалы на местах, бороться за рынок, ещё и местные лицензии выкупать.

— Резонно, — кивнул я, — но не верю, что это всё, что можно сделать.

Парни вновь задумались, а потом Зеппельт осторожно сказал:

— Ну… есть один вариант. Можно поехать волонтёром в один из пограничных фортов.

Финдиректор замолчал, а Алан наоборот горячо воскликнул:

— Ты с ума сошёл?! Это самоубийство!

Я же от этих слов расплылся в улыбке. Реакция заместителя Прохора стала для меня прекрасным индикатором подобных ситуаций.

Похоже, это именно то, что мне и нужно.

— Так-так, — заинтересованно обратился я к ним, — а вот с этого момента поподробней.

Услышав мой вопрос, Алан заметно занервничал. Он уже понял, к чему всё идёт, но также знал, что теперь его предостережения никого не заинтересуют. Его нелюбовь к рискам мне, как и всем вокруг, уже давно была известна.

Причём зачастую, он опасность переоценивал. Хотя трусом не был, и в трудных ситуациях всегда держался достойно, не случайно в нападении на подпольную арену Цербера, Алан играл едва ли не ключевую роль.

Но вот паниковать на этапе обсуждений не переставал.

Вот только сейчас напрягся даже Прохор.

И это ещё сильнее убедило меня в том, что я на правильном пути.

Не волновался только Арнольд. Под осуждающим взглядом бойцов он охотно выкладывал мне подробности.

И из его рассказа я понял следующее.

За последнее столетие скверна захватила практически весь мир. Чистые территории остались только вокруг крупных городов, либо специальных защищаемых сельскохозяйственных регионов, которые эти города кормят.

Но в диких местах, защищать которые не было никакого смысла и выгоды, очаги разрастались практически бесконтрольно.

И такой подход меня поражал до глубины души. Просто в голове не укладывалось, как потомки настолько потеряли осторожность, что в такой ситуации думали о какой-то там выгоде.

Самое интересное, что эта информация не то, что не распространялась, но и словно особо никого не волновала. Что печатные издания, что теленовости, которые я приучился смотреть, расширяя свои знания об окружающем мире, текущее положение дел просто не упоминали.

Большинство людей же, похоже, даже не думали о том, что они живут на крохотных островах во время прилива, который рано или поздно захлестнёт всех.

По крайней мере, мои подчинённые никакого волнения по этому поводу не выказывали.

Может, этим и отличаются неодарённые с достаточно небольшим отпущенным сроком жизни, от магов, которые живут столетия. Хотя, на что рассчитывали в этой ситуации Великие Кланы, я тоже не мог себе представить.

Но эти мысли я оставил при себе. Всё равно, ни Арнольд, ни все остальные, понятия не имели, почему и как это сложилось.

Они уже родились в этой реальности. И для них такой подход казался чем-то обычным и не вызывал вопросов.

Им не казалось чем-то странным и ужасным, что некоторые очаги разрослись настолько, что теперь признаны негодными для зачистки.

Мне же это казалось попросту диким. Вместо того чтобы просто уничтожить очаг, человечество придумало сразу несколько способов этого избегать.

И сейчас Арнольд перешёл к рассказу как раз об этом:

— Так что, помимо деления на уровни, существует три типа очагов. Первый тип — это те, с которыми в основном и работают фирмы чистильщиков. Своего рода пряник, который и делает нашу деятельность выгодной. В основном это всё альфы, беты или гаммы. Второй — те самые дельты, которые зачастую переходят в разряд проблемных очагов, и их уже приходится зачищать в добровольно-принудительном порядке по указанию соответствующих государственных служб, — Арнольд вздохнул, словно всем своим сердцем протестуя, что от чистильщиков что-то требуют принудительно. — Ну а третий тип — это как раз вечные очаги. Очистить их невозможно, можно только сдержать. И для этого и существуют пограничные форты, о которых я говорил.

На слове «невозможно», я не сдержал улыбки.

Но Прохор и Алан, наоборот, были мрачнее тучи. В конце концов, Калинин решил взять слово:

— Макс, я понимаю твой интерес. Но есть и обратная сторона. Кроме военных, за охрану периметра отвечают ещё и волонтёры. Это единственный статус, в котором мы можем туда заявиться. Но волонтёры — это натуральное отребье, по которым пуля плачет. Туда идут только те, кому нечего терять. Браконьеры и просто преступники. Всё потому, что военным форта абсолютно всё равно, кто полезет на верную смерть. Сами-то они защищают только границы. А вот на вылазки отправляются уже волонтёры.