Пытаюсь сдержать зевок.

Наконец-то расслабляюсь. Джека мы вытащим, Леон и правда приехал вовремя. Утром могло бы быть уже поздно, потребовался бы донор. А если бы не нашлось… Боюсь подумать.

– Здесь останусь, – настойчиво проговаривает, отворачиваясь и невозмутимо возвращаясь на стулья. Опешив, пытаюсь ещё раз переварить то, что он сказал.

Он собирается сидеть в клинике всю ночь?

– Ты не можешь, – поглядываю на часы. Уже почти два.

– Почему?

– Поздно уже. Иди спать, – киваю на входную дверь. – Толку от того, что ты просидишь здесь несколько часов, а потом уйдёшь? Уверена, до утра не дотянешь.

Это я говорю бывшему боксёру, которой был и не в такой заднице, как сейчас. Высидит, если надо. И не уснёт.

Но, чёрт, он нам ничем не поможет!

– Нет, – закрывает глаза, скрестив руки на груди. Снова откидывает голову, упираясь затылком в стену, принимает то же самое положение, что и пять минут назад.

– Ну и сиди, – отворачиваясь, иду в стационар, где уже ожидает меня Джек. Вместе с сонной помощницей ставлю капельницы, занимаюсь псом и оставляю его под её чутким присмотром. Затем умываюсь в туалете, устало шагаю по пустынному коридору.

И черт меня дергает заглянуть в холл.

Он ведь уже ушёл?

Выхожу в коридор. Нет, всё ещё сидит на месте.

Вздыхаю.

Упертый баран.

– Надеялась, что я свалил? – усмехается, так и не открыв глаза. Услышал меня? Я почти не шумела.

– Да, – говорю честно и открываю входную дверь электронным ключом. Спасаю этого дурака от больной шеи и плоской задницы. – Идём.

Что я делаю? Не понимаю. Но точно знаю – металлические стулья здесь неудобные.

Леон выпрямляется, наконец, открыв ледяные глаза. Они всегда бездушны. Но не тогда, когда дело касается Джека.

А сейчас в них мелькает удивление.

– Угощу тебя кофе и дам насладиться не очень мягким, но удобным диваном.

Уголки его губ летят вверх. И черт, эта улыбка жутко заразительная.

Новак встаёт со стула и направляется ко мне.

– Раз ты предлагаешь, не могу отказать.

Глава 21

– Кофе не такой вкусный, как ты привык пить, но это всё, что могу предложить, – протягиваю пластиковый стаканчик с крепким напитком и сливками.

– Из твоих рук хоть яд выпью, – произносит, забирая кофе. Стараюсь не зацикливаться на безобидной фразе, так пробирающей душу. И рада, что он сам отводит от неё внимание: – Часто работаешь в ночную смену?

– Нет, – присаживаюсь рядом на диван, в уголок, и кутаюсь в мягкий плед. – Пару раз в две недели.

Зря я это сделала. Оказалась так близко к Новаку. Теперь вперемешку с кофе ощущаю его аромат. Он всегда пахнет мятой и ментолом. Банальный запах, и не потому что он нравится ему. А мне.

До сих пор не поменял парфюм.

– И муж не против? – делает глоток и поворачивается ко мне. От одного его взгляда становится стыдно за сказанную ранее ложь.

– Это же работа, – пожимаю плечами. Избегаю семейной темы.

– Или мужа нет? – видимо, не получится. Он как будто видит меня насквозь.

– Нет, – нахмурившись, произношу. Весь этот разговор пока доставляет мне только дискомфорт.

– Зачем тогда соврала?

– Чтобы ты не приставал. Я помню, что для тебя занятая женщина – табу.

Правда, не вышло. Несмотря на то, что я упоминала мужа в первую нашу встречу, он все равно целовал меня у себя дома. Беспринципный человек.

– Врунья, – усмехается. – Детей нет, так понимаю? – спрашивает, вальяжно откидываясь на спинку дивана.

Вероника, не ври! Скажи, что у тебя есть Поля. Наше маленькое чудо. Признайся, что тогда не сделала аборт. И не будешь носить этот камень, привязанный на веревке к шее.