Шрифт:
Поясняю, что это нормально. Что у мальчика нет мамы, и ему очень хочется внимания и молочка, которое она и сама любила раньше. Поля впитывает каждое слово и все понимает.
– У мя не па, а у нео ма, – приходит к умозаключению.
– Да-да-да, – удивляюсь её сообразительности.
– Бененький, – гладит с сожалением его по головушке.
Кажется, это сострадание их и сближает. Пуговка играет с Матвеем, заботливо строя из себя старшую сестрёнку или мамочку. Пока Леон тонет в ванной, а он кажется, именно это и делает, раз его так долго нет, мы спускаемся на кухню. Делаю молоко зевающему после бурных игр мальчику и невольно проверяю холодильник Леона.
Раньше он любил гадости, а я контролировала питание по его же просьбе. У спортсменов свой режим и куча протеина в рационе.
Не замечаю, как во мне просыпаются замашки бывшей жены.
Осмотрев полки, довольно закрываю дверцу холодильника. Хорошо питается, молодец. За малыша не страшно, что будет кормить чем попало.
Возвращаемся наверх, чтобы уложить Матвея спать. Они так набегались с Полей, что она сама лежит возле уставшего Джека и зевает.
– Куколка моя, нам домой пора, – тормошу её за плечико. Дочка стонет, встаёт, и я беру её на руки. Моё тяжелое чудо обмякает у меня на плече, сразу же засыпая, и я еле-еле спускаюсь вниз. Вроде, я слышала, как Новак закончил со всеми своими делами и спустился в гостиную.
Замечаю его ещё с лестницы.
Сидит на диване, запрокинув голову.
– Леон, – зову его на полпути. Ноль реакции.
Приглушённый свет не даёт разглядеть – открыл он глаза или нет.
– Леон? – подхожу к дивану, смотря на мужчину сверху вниз. Изучаю его безмятежное лицо.
Уснул?
Дую прямо в эту наглую физиономию.
Не дёргается.
Спит… Причём крепко.
Не реагирует даже на пинок по дивану коленом.
Ага… на руках заснувшая дочь. В комнате маленький мальчик, а тут его горе-папаша, который не факт, что вообще проснётся, если Матвей заплачет.
И что мне теперь делать?..
Глава 35
Леон
Подрываюсь с дивана от детского смеха, что звучит в ушах. Спросонья ничего не понимаю.
Но в голове криком раздаётся одно имя. Матвей!
Разлепив глаза, в панике осматриваюсь по сторонам.
Какого чёрта я уснул?! Не помню, как это произошло. Я покормил его? Уложил спать? Да, должен был. Уверен, что сделал это. Не мог я спокойно лечь и накрыться пледом, что сейчас съезжает с плеча.
Картинки мелькают вспышками в голове, но… ничего подобного не помню.
Нет. Вчера пришла Вероника с Полиной. Я отдал бывшей жене ребёнка, искупался, спустился вниз, где царила тишина, позвонил заму по работе, и… Помню, как отключил и кинул смартфон на диван, а потом… Всё. Уснул нафиг.
Что с Матвеем? Чёрт-чёрт-чёрт!
И Джека нет!
Из кухни, вход в которую находится в конце гостиной, раздаётся женский смех. Или я спятил, или вновь вернулся в прошлое, где просыпаюсь от запаха вкусных оладий, а затем обнимаю со спины жену, колдующую над плитой.
Как зомбированный, направляюсь на кухню, улавливая детские голоса. Полина что-то говорит, но совсем тихо, слышны только самые высокие нотки.
Останавливаюсь посреди арки. Первым делом в глаза бросается Пуговка, которая с ложечки кормит Матвея. Подъедает какие-то лепёшки из своей тарелки, а потом, снова черпая кашу, суёт мальчику в рот. Он, не сопротивляясь, размыкает губки и послушно лопает.
А со мной выё… Выёживался, сорванец.
Зато сейчас уплетает за обе щёки.
– Ма, усна, – параллельно жуёт Пуговка творожник с повидлом.
Не верю своим глазам. За большим столом, за которым обычно завтракаю и обедаю один, сидят два ребёнка. Джек, видимо, смирившись, что ему ничего не дадут, лёг поспать у них под ногами.
На кухне витают ароматы еды.
А у плиты стоит Ника. Плавно оборачивается, ставит тарелку творожников в центр стола. Так грациозно, словно танцовщица. Или принцесса из мультиков.
Долбануться можно. О чем я думаю?
– Да? Сладкий? – заботливо спрашивает у дочки. – Он без сахара. Думала, будет пресным.
– Татко.
Слюнки текут от запаха и вида. Не только еды. Но и Васильевой.
Опять вспоминаю наш брак.
Хочу ударить себя по лицу с размаха. Будь у меня возможность вернуться в прошлое и что-то исправить – я бы так и сделал. Вмазал бы себе.
Я всё просрал. Семейную жизнь, которую обожал, легко потерял. А теперь снова хочу её.
Вероника, заметив меня, стоящего в арке, взмахивает ресницами.
– О, ты проснулся. Доброе утро.
И опять порхает как бабочка. Отворачивается, достаёт из ящика тарелку.