— Кто там? Я никого не жду!

— Тетя Мария, это Виктор. Пустите ненадолго. Это я, не сомневайтесь.

Солдат встал ровно перед глазком видеонаблюдения и как смог улыбнулся. Дверь после некоторых колебаний неуверенно открылась.

— Витя, это точно ты?

— Да, пустите?

— Заходи быстро!

— Так и случилось. Лекарств не было, в больнице разве что бинты и зеленка. Не уберегли её. Похоронили на Ближнем. Я тебе потом покажу место. Да ты кушай, кушай, милок. Меня по талонам неплохо снабжают. Плюс с деревни родственники помогают.

Сергей замер с ложкой в руках. Он не зря пришел к своей бывшей соседке. Домой было идти нельзя. Но он и так об этом догадывался. Во всяком случае жирная галочка в длинном ряду вопросов поставлена.

— Спасибо.

— Ты, если пока ничего не нашел, можешь у меня остаться. Митька все на работе пропадает. Жду его только завтра.

— Значит, все поезда водит?

— А что еще делать остается? Он в самом начале войны под бомбежку попал. Здесь у нас лежал в госпитале, пока все не кончилось. Потом с полиции пришли, предложили работать.

— Предложили? — солдат криво усмехнулся, но тут же стер свою ухмылку, заметив реакцию пожилой женщины.

Та вздохнула:

— Витя, ну что тебе втолковывать? Куда мы все можем отсюда деться? Там хоть паёк хороший, и работа всегда есть. Поговори сам с Митей, может, и тебе найдется что.

— Да нет, тетя Мария. Меня туда точно не возьмут.

Бывшая соседка внимательно посмотрела на молодого мужчину, которого еще помнила мальцом, но промолчала. К чему сейчас слова? Также в полном молчании она собрала небольшой сверток с едой и всем необходимым. Возможно даже это малое действо уже было преступлением, но по-другому Мария Николаевна не могла. Оставаться человеком в любой ситуации её научили еще отец и мать. Пусть всего этого уже нет, но мы же остались?

Виктор Полевой сидел возле окна и с мрачным выражением на лице оглядывал вечернюю улицу. Уличное освещение включали, но хорошо, если оно работало хотя бы на треть. Раз в полчаса по улице проезжал патруль полиции или жандармов. Видимо, у них была своя схема патрулирования. Орднунг в городе внешне соблюдался. Что же творилось внутри его — в этом еще надо было разобраться. Обычно не все так просто, каким поначалу кажется. Да и новости не радовали.

Количество исчезнувших с концами знакомых по старой жизни превосходило его представление. И солдат не тешил себя надеждой, что они остались живы. Сколько он видел по пути сожженных колонн с эвакуируемыми, разбитых напрочь поселков, братских могил с неизвестными. А сколько костяков всплывет по следующей весне? Это сейчас бурьян прячет следы страшных преступлений. Да и кто будет расследовать бесчисленные расправы и убийства для вящего удовлетворения любопытства. Как умирают молодые женщины, как медленно истекают кровью дети и что кричат старики напоследок? Видел он такие видео на захваченных оказией коммуникаторах. Не стесняются европейцы своего людоедства. Нисколечко!

Список оставшихся в городе друзей, подруг, да просто знакомых стремительно скукожился. Кстати, о подругах. Как там Лидка? Она всегда была девкой пронырливой, за и он ей нравился. Лучшее место, чтобы осесть. Мужиков нынче нехватка, вряд ли и от него откажутся. Надо будет завтра её в первую очередь навестить! Да как тот пацан сказал, Федю одноглазого навестить. Скорее всего ему потребуется опытный охранник. Что-что, а убивать он научился.

Иногда хотелось закрыть глаза и забыть все… что приходило к нему по ночам.

Солдат. Некомбатант

Паше было безумно страшно. Страшно даже не оттого, что он должен был сейчас сделать. Страх его одолевал из-за сомнений. А все ли у него получится правильно? Не станет ли он позднее посмешищем для друзей и боевых товарищей. Нет, не может быть больше позора, чем презрительные взгляды девчонок!

«Успокойся, тряпка!»

Но руки все равно продолжали плясать. Паша осторожно выглянул на лестницу. Как и обычно «Цель» взял в ларьке бутылку местного пива и неспешно «добивал» её вприкуску с «курятиной». Агент, стукач и просто нехороший человек устроился у распахнутых настежь дверей из проходного подъезда, позволив себе свободное наблюдение за улицей'.

«Соберись, тряпка! Эта сволочь на днях настучала на Веру».

Неожиданно мысль о замученной в застенках девушке придало пареньку сил и энергии. Слухи о её смерти разошлись быстро, кто-то из пацанов смог взломать внутреннюю сеть привокзальной тюрьмы, где зверски убитая девчонка попала на камеры. Затем эти кадры молниеносно разошлись среди «партизан». Командир их ячейки смог вычислить предателя, и они самостоятельно приняли решение о его устранении. По правилам «чата» они имели на это право. Главное было — сделать это как можно быстро. Жребий выпал на Пашу.

Шаг, второй, дальше пошло легче. Мужик у подворотни скосил глаза, но, видимо, сухощавый и прыщавый юнец не представлялся опасным высокому громиле. Да и в руках у того ничего не было. Идет пацан по своим делам. Ну а то, что кепка надвинута на глаза, так и дела нынче у многих не самые законные. К тому же по правилам конспирации Паша визуально изменил себе лицо. Их этому учили. Усилил тенями скулы и вычернил напрочь ресницы. Центр городок был весь утыкан камерами, а таким образом можно было сбить с толку «определитель лиц». Местная охранка, в отличие от большинства жителей, имела доступ к глобальной сети.