— В феврале в университете будет дискуссия по строительству метро, я выступлю обязательно, — кровожадно обещает Маша.

— Молодец! Выбрала себе чего? — поощрительно улыбаюсь я, разглядывая меню.

— Ещё хотим газету издавать, но денег нет на зарплату журналистам и редакторам, да и бумага дорогая стала, — жалуется Маша.

— С этим я могу помочь, есть связи. Выделят вам квоту на бумагу, — обещаю я.

А сам уже прикидываю будущую редакционную политику новой рижской газеты. Кого бы поставить на это дело? Хоть самому езжай к лидеру Интерфронта.

— Народный фронт Латвии тоже планирует газету издавать, может, и им поможешь? — вырывает меня из раздумий звонкий голос собеседницы.

— А ты что, в двух фронтах одновременно состоишь? — удивился я.

— Ну да. И туда, и туда меня Жданова привлекла.

«Так-с… Жданову эту, раз она была в НФЛ, тоже вычеркиваем из соратников», — размышляю я.

— Толя, какая встреча! — слышу знакомый голос.

Это мой утренний попутчик — товарищ Кашин, заместитель главного редактора журнала «Нева». Вот кто действительно может мне помочь!

Товарищ Кашин был не один, а с серьезным дядей лет сорока с небольшим. Бородатый, частично седой, коренастый такой, если не сказать, начавший полнеть, в модных очках в тонкой оправе интеллигент.

— Хотелось бы поговорить с вами. Есть вот желание или журнал начать издавать, или газету, а вы специалист, насколько я понял.

— А мы тут отдыхаем, во-о-он наш столик, милости просим, — радушно приглашает писатель.

И вот я сижу за столиком с Кашиным и этим дядей — кооператором по имени Глеб. У него какой-то информационный кооператив, судя по богатой визитке. Закуски ещё не принесли, но в центре стола уже красуется хрустальный, возможно, старинный, литровый графин с водкой. А неплохо мужики отдыхают — литр на двоих. Вообще в ресторане полно народу, и попасть сюда можно, например, за четвертак, если ты не проживаешь в гостинице. Вот не вру! При мне сунули официанту фиолетовую бумажку с портретом вождя в профиль, чтобы тот место нашёл двум гостям.

— Тогда тебе точно надо с Глебом плотнее пообщаться. В нашей стране, знаешь, не так просто журналы издавать, — усмехается Евгений Михайлович.

— Было дело, — невозмутимо подтверждает Глеб. — Отсидел три с половиной года за «Поиск».

— Поиск, поиск… Это фантастика, если не ошибаюсь, — порылся я в своей памяти.

— Фантастика там тоже есть. А вы, Анатолий, интересный человек — в крайкоме работаете, а «Поиск» не читали, — уставился на меня Глеб, совершенно непохожий на сидевшего урку.

Диссидент, что ли? Морда лица его мне незнакома. В это время в прошлом я не диссидентами интересовался, а бабами, и потом, физия Глеба могла и измениться. Нет, не помню такого.

— Извините, вы олимпийский чемпион по боксу Анатолий Штыба? — к нашему столику подошли два парня с одинаковыми лицами, братья-близнецы, по всей видимости, и уже немного пьяная девушка с небольшим фотоаппаратом в руках.

— Верно, — широко улыбаюсь я, ведь приятно, когда тебя узнают.

— А можно с вами сфотографироваться? Мы тоже боксом занимаемся, правда, у нас второй разряд всего…

— Прошу прощения, сделаю пару снимков с ребятами и вернусь, — обратился я к своим собеседникам.

— Улыбочку, — попросила девушка. — О класс! Совсем другое дело! Вид сразу такой… свирепый, когда вы улыбаетесь.

— А вы не хотите со мной щелкнуться? — немного разочарованно спросил я у фотографа.

— Не-а, я спорт не люблю, — ответила девушка, и троица удалилась.

— Так вы боксер? Теперь ясно, почему не в курсе «Поиска».

— Я, наверное, просто журналы перепутал — «Поиск» с «Искателем»! Последний фантастику публикует, — признался я, пропустив мимо ушей довольно хамский намек на то, что я тупой спортик с отбитой головой, по его мнению.

— У меня есть планы с моим другом открыть информационное агентство, думаю, через пару месяцев уже начнем работать. Так что обращайтесь если что, визитку свою я вам дал… А что это девушка ваша заскучала? — Глеб деликатно намекнул, что мне пора возвращаться к Маше.

Но Маша сейчас занята делом — сидит и салатик хомячит, причем мой! О, женщины! Из чужой тарелки вкуснее? Она ещё и винишко пьёт, побрезговав моим соком.

— А всё-таки, какие трудности могут быть при открытии газеты? — уточняю я.

— Издание газеты? Это нетрудно, думаю, а вот есть проблема серьезная и называется она «Главлит», — Кашин уже сделал заказ официанту и к беседе готов.

— Цензура это, ведь на каждый выпуск периодики и на любой газетный номер нужен штамп цензора «Главлита», иначе типография просто не примет его в печать, — подтвердил Глеб.

— Не может быть! Даже мелкая газетка, скажем, колхозная или заводская? — удивился я.

— В районах есть штатные работники этой организации и цензоры-совместители, они и следят, — подтвердил Кашин.