Первым на полу оказался большой кудрявый бант на тонкой ленте, следом за ним полетела шипящая подарочная бумага. Не обратив внимания на аккуратные прорези по низу коробки, Поэтесса сорвала крышку и… застыла на короткое время. Нежно-розовые губы вытянулись в изумлённое «О-o-o!». Из струящейся темноты склеенного картона удивленно смотрели два круглых неморгающих глаза.

– Кролик, – крышка выпала из рук и приземлилась подле цветного банта.

– Я же говорила, плюшевый заяц!!! – подпрыгнула дочка.

– Серый кролик. Жи- жи- живой кролик… – выдавила Поэтесса.

Обитатели квартиры, в том числе и муж Поэтессы, удивлённо склонились над подарком, обступив коробку. Легкий ветерок лукаво шевелил пёстрые шторы на окне, отразившемся в зеленых блюдцах звериного взора. По стеклу, назойливо жужжа, ползла толстая чернобрюхая муха, грозно переставляя волосатые ножки.

Существо продолжало изумленно разглядывать склонившихся над ним зрителей. Привстав на мощные задние лапы, оно оперлось о край коробки и высунуло на свет усатую вытянутую мордочку.

– Ма-а-о, ма-а-а, – пискляво, но убедительно поздоровался новый жилец многоэтажки и ловко выпрыгнул наружу.

– Котёнок! – присела на край дивана Поэтесса.

Поднялась невообразимая суматоха.

– Ура! Отныне у нас будет живой котёнок! – выплясывала радостный танец дочка, быстро переступая ногами вокруг сжавшегося в комочек полосатика.

Эти беспорядочные, далеко не балетные па больше походили на ритуальный обряд дикарей племени Мумба-Юмба после удачной охоты на бизона. На всякий случай, котёнок посильнее втянул голову и поджал хвост. Участвовать в плясках ему почему-то не хотелось.

– Он же ничего не ел, – разумно рассудил муж и, убежав в кухню, застыл в позе мыслителя у распахнутого холодильника.

– А чем питаются котята? – пытался вспомнить что-нибудь из далекого юннатского детства. И ухватил палку вареной колбасы.

– Молока ему налейте, молока. Столько времени в духоте, – подала голос Поэтесса.

Благоразумно решив не дожидаться окончания представления, полосатик запрыгнул обратно в картонное убежище и забился в угол. Однако, атмосфера всеобщего обожания и безмерной нежности накрыла его и здесь. В коробку медленно вплыло блюдечко с белой ароматной жидкостью.

– Пей! Пей, глупыш! – настаивала дочка, пододвигая блюдце к котенку.

– Мао, – коротко ответил новый жилец и сильнее прижался к стенке коробки.

– Да отойдите вы все. Видите, животное напугано.

На цыпочках, медленно пятясь, дочка и муж добрались до дивана и уселись рядом с пытавшейся собраться с мыслями Поэтессой. Втроем они затихли, устремив взоры на дрожащее существо. В коридоре гулко тикали часы, отсчитывая тягучие, как липовый мёд, минуты нового времени.

– Ой, он пьет!

– С чего ты решила, что это – он? – прошептал муж. – С вероятностью пятьдесят процентов это может быть кошечка.

– А как узнать?

– Очень просто.

Дождавшись, когда все молоко перекочует в крохотный, меньше наперстка, желудок, бережно приступили к осмотру. Полосатый пациент, задобренный теплым питьем, не оказывал ни малейшего сопротивления. Ухватив заднюю лапу, муж легонько приподнял её, повернув котёнка на бок.

– Хм-м. Действительно – он. Мужского полку в нашей скромной обители прибыло.

Осовевшие глаза из коробки никак не прореагировали на сей научный факт. Однако, сразу заснуть после сытного обеда не удалось. Не удовлетворившись установлением пола нового жильца, супруг Поэтессы произвел внимательное обследование шерстки, ушей и зубов.

– Месяца полтора – два от роду.

Вероятно, резюме о собственном возрасте и половой принадлежности должны были обрадовать полосатика. Столько узнать о себе! Но он, безответственно пустив думы на самотёк, лишь блаженно икнул и отправился рассматривать цветные сны.

– Уснул Барсик, – опередила развитие событий дочка.

Дети зрят в корень.

***

Отправив гонца в зоомагазин, хозяева оборудовали для котенка сносное спальное место, туалетный лоток и обеденный уголок из двух металлических блестящих мисок. Круглые миски для еды вставлялись в черную кованую подставку и удачно помещались у холодильника.

В ознакомлении и привыкании к новой территории обитания незаметно пролетела неделя. Полосатик категорически не согласился с расположением кошачьего туалета. Для «похода в кустики» он упорно выбирал места поудобнее – на коврике в прихожей, на паркете под детской кроватью, в закуточке у кухонного стола, за что регулярно получал свернутой в трубочку газетой по мягкому месту и, прижав уши, выслушивал порцию поучений. Но героически стоял на своём! Характер и упорство, однако.