– Предыдущий клиент запросил демонстрацию, - сказала Мясничка.
– И она доказала, что она настоящий гравер крови.

Человек посмотрел на Мясничку, его выражение было скрыто.
– Целители сердца. В их культуре они называют себя Целители сердца. Верно?
– Услышав это название - которое она не слышала уже очень, очень долго - это потрясло ее. Это название передавалось через ее семью, произносилось между матерью и бабушкой. Название, которым она называла себя, когда никто другой этого не делал. Название, которое казалось украденным на теуманском языке.

От неожиданности ей потребовалось мгновение, чтобы осознать, что он обращается к ней.

– Д-да, - заикаясь, ответила она. Когда она потеряла свои чувства? Теперь она заметила, насколько плотно была затянута его мантия, как далеко поднимались его черные перчатки, как маска скрывала последний кусочек его кожи. Кровь застыла в жилах; это был не обычный клиент. Это был кто-то, кто изучил ее и ее сородичей.

И это пугало ее.

– Хотели бы вы демонстрацию?
– предложила Мясничка, вынимая нож из рукава.

Человек поднял руку, чтобы остановить Мясничку.
– Нет. Я хочу сделать ставку.

– Пусть ставка будет низкой, - молилась она. Если этот человек купит ее, что он может с ней сделать? Что-то предостерегло ее, что ей будет не так просто сбежать от него.

– Текущее максимальное предложение - восемьсот тысяч хем, - сказала Мясничка. Нхика хотела бы видеть его лицо, чтобы понять его выражение. Она могла бы смириться с женщиной в глубоком трауре, или даже с мужчиной, который хотел, чтобы она была его убийцей, но этот покупатель был нечитаемым. Без эмоций. И это делало его опасным.

– Я предложу чистый миллион, - сказал мужчина после паузы.

Сердце Нхики опустилось.

Но лицо Мяснички вспыхнуло энтузиазмом.
– Можете считать ее вашей, сэр, - сказала она, бросив на Нхику жадный взгляд.
– Аукцион заканчивается завтра. Мои коллеги свяжутся с вами, если мы заключим сделку с вами.

Человек в маске кивнул. Это было просто, решительно, но страх пронзил грудь Нхики. Когда он повернулся, чтобы уйти, она нашла свой голос, чтобы спросить: -Кто вы такой?

Он медлил, и их взгляды встретились. Его глаза были темными за маской, едва различимыми и окутанными тенью размышлений. Когда наконец он заговорил, он сказал: - Тот, кто искал кого-то вроде тебя уже давно.
– Как будто это вообще ответило на ее вопрос.

Только когда он ушел, дыхание вернулось к ней, а затем медленно и осознание.

Миллион хем. У кого была такая сумма денег?

Или скорее: что он планирует сделать с ней, чтобы она стоила столько?

С утра пришло время расплаты. Нхика взвешивала свои варианты в углу клетки. Она могла бы попытаться сбежать сейчас, пока мужчина не вернулся, чтобы забрать ее. Но это означало бы вырываться из склада в цепях. Или же она могла бы рискнуть с участником аукциона. В ясность утра она задавалась вопросом, почему она так боялась раньше - так, он знал, кто такие Целители сердец. Возможно, эта информация была более распространена, чем она думала.

Тем не менее, она бродила туда-сюда, размазывая кровавые пятна в своей клетке. Животные были шумными сегодня, звуки птиц соревновались с тревожными криками обезьян. Это оставило мало места для ее размышлений.

В этом хаосе ее мысли вернулись к яронгезским легендам, к тем бессмертным Целителям сердца, которые использовали свои искусства не только для лечения. Ее бабушка воспитывала Нхику на этих историях, так что, когда ее Целительство впервые проявилось, она представляла себя одним из тех героев, способных формировать свою анатомию как угодно - пока она не свернула свои мышцы в болезненный узел в бицепсе и не заплакала до тех пор, пока бабушка не смогла его разгладить.

Тогда ее бабушка взяла руки Нхики в свои, ее кожа была на оттенок темнее кожи Нхики, и поправила каждый мускул по очереди.
– Знаешь ли ты, почему искусство целителей сердца умирает, Нхика?
– спросила ее бабушка.

– Потому что Далтанни захватил власть, - ответила она. Когда она была маленькой, она поняла только то, что сосед Теумаса, Далтанни, вторгся на остров Яронг и выгнал таких как ее семья. Только позже ее мать рассказала ей о геноциде и колонизации.

Ее бабушка приняла ответ, но ее нахмуренное лицо все еще выражало недовольство. Она всегда была женщиной, которая честно выражала свои эмоции на лице, все ее морщины и бумажная кожа были живописным полотном.
– Потому что нет больше людей, чтобы помнить это так, как оно должно помниться. Мы теряем учителей. Дети, которые получают дар, не знают, как им правильно пользоваться. Теперь я научу тебя, как исцелять, но больше не играйся так, хорошо, хун?
– Этот ласковый термин звучал с ноткой строгости.

– Какой смысл в Целительстве сердца, если я не могу поиграть с собственной анатомией?

Снова ее бабушка выглядела разочарованной, но не Нхикой самой.
– Лечить - это был ее короткий ответ. Ее более длинный: - В этом суть Целительства сердца. Не навредить. Лечить.

Все было хорошо, пока ее бабушка не умерла. Затем Нхика стала играть со своей анатомией из необходимости, била констеблей и резала Мясников, и все это без веской причины. За последние шесть лет ее Целительство сердца был многим - скрытым, забытым, злоупотребленным, - но его редко кто-то развивал, не имея учителя или книг по анатомии. Это были вещи, которые она потеряла со своей семьей.