***

Я очнулась от солнечных лучей, что играли на моем лице. С трудом разлепив веки, обнаружила, что по-прежнему лежу на полу, широко раскинув руки.

Тело нестерпимо болело. Я приподняла голову и застонала. Встать на ноги сил не было. Я перевернулась на живот и медленно поползла к кровати. Каждое новое движение, каждый вздох причиняли острую боль. Настолько острую, что я еле сдерживалась, чтобы не закричать.

Я преодолела расстояние в несколько метров за добрые четверть часа. С громким стоном забралась на кровать и осмотрела свое тело. Видимых переломов не было. На это я очень надеялась.

Тело болело от сильного удара о пол. А голова…Возможно, у меня было сотрясение мозга. Но я все же надеялась, что это просто ушиб. И не более.

Я перевела взгляд на дверь, от которой меня отшвырнуло. Моран все предусмотрел. Он не только устно запретил мне покидать комнату, но и сделал все возможное, чтобы мои попытки выйти не увенчались успехом. И вызвали боль. А ведь я могла и погибнуть. Ударься я головой об угол стола, к примеру…

Поверит ли Хранитель теперь моим словам? Поверит ли, что я видела лишь отголоски прошлого? Поверит ли король? Или они больше поверят какому-то зеркалу, чем моим словам. А что, если зеркало покажет этого эльфа, только лишь потому, что в последнее время я много думала о нем?

Я застонала и прикрыла глаза. Если они решат, что я виновна, доверившись своей безумной логике, то что тогда? Они сразу убьют меня? Прилюдно казнят?

«Нет, – жестко ответил мне внутренний голос, – сначала они будут вытягивать из меня сведения, которыми, как они считают, я обладаю».

Да. Поэтому они меня и исцелили. Поэтому Моран и помогал лекарю, как я услышала в его разговоре с королем. Чтобы все выведать. Потому что он уже тогда считал меня…Интересно, в этом мире есть такое понятие, как шпион? В общем, уже тогда он был уверен в моей виновности.

Мои сумбурные размышления прервал скрип двери. Я подняла голову и увидела одного из служителей Цитадели. Тот самый, что запирал меня в первой комнате – камере. Он прищурился одним глазом и скривил рот в насмешке.

– Из столицы прибыл наблюдатель, – прокаркал он, – сегодня на закате состоится первая проверка.

Мужчина ухмыльнулся и направился к выходу. Не дойдя пару шагов до двери, тюремщик резко развернулся и с довольной улыбкой добавил:

– Кстати. Хранитель велел передать, чтобы ты оставила все попытки сбежать, – он мерзко хихикнул и швырнул в меня кожаный бурдюк, – выпей это. До зеркала ты должна дойти своими ногами.

Он засмеялся еще громче и противнее, словно сказал нечто смешное. И вышел из комнаты, по-прежнему смеясь.

Я же дотянулась дрожащей рукой до бурдюка и сделала два больших глотка. Боль не прошла, но стало немного легче. И самое главное, теперь я могла встать.

– Что же. На закате, так на закате. Я буду готова, – вслух произнесла я и поднялась с постели.

«Найти бы платок на голову покрасивее», – промелькнуло в моей голове. Да какой, к черту, платок, когда решается моя судьба!

Через несколько часов я узнаю, насколько хорошо правосудие в этом королевстве. И насколько оно справедливо.

Я стояла у окна и смотрела на дивный пейзаж. Золотисто-розовое солнце утопало в легких облаках. Неистово пели птицы, свежий ветер доносил ароматы лимонного дерева и павшей листвы. Этот мир был прекрасен, как ни крути. Жаль, что мне не удалось найти в нем место.

За моей спиной открылась дверь, и послышались громкие шаги. Я не оборачивалась. Мне до последней секунды хотелось насладится этим видом, впитать в себя этот запах и этот воздух.

– Пора идти, – услышала я голос стражника. Того, что приходил утром. Я обернулась.

– Как вас зовут? – зачем-то спросила я.

– Не твое дело, – с раздражением ответил он и схватил меня за руку. Он сделал резкое движение, и на моем запястье появился полупрозрачный браслет, с длинной тонкой цепочкой.

– Пошевеливайся, – прохрипел он.

И он потащил меня, словно собаку на поводке, к выходу.

Я снова пленница. Я снова в оковах. Видимо, все это должно закончиться так, как началось. Круг замкнулся.

Очень быстро мы пришли во внутренний дворик замка, где уже был Галвин. Он с печалью посмотрел на меня, но не проронил ни слова. Мой тюремщик передал Галвину в руки цепочку от оков и удалился.

«Собачку передали другому владельцу», – пронеслось у меня в голове, и я нервно хихикнула.

– Больше всего на свете я хочу снять их, – тихо произнес Галвин, указывая на мои оковы, – но не могу.

Я в ответ лишь пожала плечами.

– Я сожалею, – сказал он, глядя на меня, – правда, очень сожалею. Не знаю, что там произошло между тобой и Хранителем, но он был очень зол. Но все наладится, все будет хорошо.