Я с изумлением смотрела на него.

– Почему? – прохрипела я.

– Потому что только здесь я могу быть собой, – Моран грустно улыбнулся и сел рядом со мной.

– И кто же ты?

Он нахмурился и взял бурдюк из моих рук, сделал несколько глотков и устремил взгляд вдаль. В сторону Пограничья.

– Ты знаешь это, – помолчав, промолвил он, – я – Хранитель Цитадели света. Тот, кто должен оберегать мир от хаоса и тьмы. Я был совсем мальчишкой, когда надел плащ Хранителя. Тогда я верил, что смогу изменить мир к лучшему, сделаю его чище и принесу людям свет. Я был идеалистом. Проще говоря, глупцом. Но с годами пришло понимание…и разочарование.

– И это место тебе нравится потому, – тихо сказала я, – что здесь нет людей?

– Нет сотен любопытных глаз обезумевшей толпы, – мрачно произнес он, поднялся на ноги и вновь стал разглядывать Пограничье.

Я тоже встала и приблизилась к нему.

– Но почему ты разговариваешь об этом со мной? – спросила я.

Меня поразил этот порыв откровения от него. От того, по чьей милости я чуть не погибла. От того, кто считает меня преступницей. О том, что он помог лекарю спасти меня от яда, я решила не вспоминать.

Моран обернулся и взглянул мне в глаза.

– А с кем же еще я могу говорить об этом? – невозмутимо ответил он и отвернулся.

Я ничего не ответила, и молча стояла рядом, вглядываясь в бескрайнее царство ночи, где застыла вечная луна. Теперь и мне это место не казалось таким мрачным. В чем-то он был прав. Да, там не было жизни в привычном ее понимании, но там не было и дикого мракобесия, злобной толпы и извращенного правосудия. Лишь вечная ночь и вечное одиночество. Или…

– Свобода… – прошептала я, – ты несвободен, Моран. Так же, как и я. Ваш мир не очень-то отличается от моего. Каждый здесь играет свою роль, и любое отклонение от нормы жестко карается.

Хранитель повернулся и посмотрел на меня пристальным взглядом.

– Свобода? – повторил он, – а что для тебя значит свобода?

Я удивилась этому вопросу, впрочем, как и удивлялась последние несколько часов его странной перемене.

– Быть собой, – ответила я после минутного молчания, – не боясь осуждения. И, конечно, иметь возможность жить там, где хочешь. Делать то, что хочешь и свободно говорить, не опасаясь быть закованной в кандалы и запертой в четырех стенах! Каждое существо имеет право на свободу!

Я отвернулась и стремительно подошла к костру. Дразнит он меня, что ли, такими вопросами? Издевается? Я начала нарезать круги, не обращая на него внимания. К чему все эти разговоры, когда он целенаправленно ведет меня в Цитадель, на новый допрос? К чему это, если вскоре я снова окажусь в камере?

«Нет, этому не бывать!» – подумала я и украдкой взглянула на Хранителя.

Какая-то часть меня хотела просто подойти и обнять его. Глупые, глупые эмоции! Видимо, у этой части напрочь отсутствует разум. Другая же часть желала никогда его больше не видеть.

Единственное спасение – сбежать. И от оков, и от этих непрошенных чувств. Больше я никому не позволю проверять себя. Не позволю унижать допросами и абсурдными обвинениями. Не позволю выставлять на обозрение алчущей развлечений толпе. Нет! Я выберусь. Непременно.

Я расхаживала туда-сюда и не сразу заметила, что Хранитель пристально смотрит на меня. Как долго это длилось? Я придала себе невозмутимый вид и села у огня. Моран подошел ближе, не сводя с меня глаз.

– Пора отправляться дальше, – сказал он, подавая мне руку, – неподалеку здесь есть место, где мы сможем спокойно переночевать.

Я встала и обреченно посмотрела вниз. Спускаться предстояло долго. Бесконечно долго. Но, чем скорее спустимся, тем быстрее появится шанс обрести свободу.

Мы снова отправились в путь узкой тропой. Постепенно менялся ландшафт вокруг. Кое-где появлялись карликовые деревья и чахлая трава. Чем дальше мы шли, тем гуще становилась трава и выше деревья. Мы возвращались в мир людей, солнечного света и жизни. Я была рада этому. Рада, несмотря на то, что в этом мире меня ожидали сплошные трудности.

Когда мы спустились и ступили на землю, уже вовсю светило солнце. Было прохладно и влажно. Перед нами открывался густой непроходимый лес.

Моран шел рядом. Он огляделся по сторонам и повел меня в самую чащу леса. Мы прошли около ста метров, и за стволами вековых деревьев показался дом.

Старый двухэтажный дом из серого камня. Стены его были увиты плющом, забор превратился в руины, а крышу облюбовали птицы для разведения гнезд. Он был явно заброшенным, но при этом не казался ни мрачным, ни отталкивающим. Почему-то хотелось как можно скорее забежать внутрь, да там и остаться.