Гораздо легче забыться и убежать, чтобы сохранить рассудок. Закопаться в книгах, учебе, фильмах, не думать о гнетущей реальности.

Музыка была катарсисом для Шона. Изо дня в день он носил маску шута, местного дурака, а в какой-то момент начал сомневаться: кто он на самом деле? Он – то, что о нем говорят с пренебрежением люди, или же он – это сумбурный комок мыслей и чувств, что так отчаянно кровоточит с наступлением темноты, когда одиночество ощущается так остро и отчетливо? Кто он такой, если с мясом содрать маску и заглянуть в пустоту? Будет ли пустота смотреть в ответ или там не осталось ничего от прежней личности Беннета?

– Что она тут делает? – послышался грубый голос.

Рейчел резко развернулась, а музыка больше не лилась по комнате. Волосы Джеймса были влажные, как и футболка. Он тряхнул головой, и пара брызг попала на девушку. Парень только вернулся из душа. Холланд прищурился и кинул полотенце на спинку кровати.

– Зашла спросить про Рут, – спокойно ответил Беннет, убирая гитару на кровать.

– И ты решил заменить Барбер на эту мелкую?.. – скривился Холланд, скептично осматривая Рейчел. Даже если он и помнил ее имя, он не желал показывать свою осведомленность.

Шон рассмеялся. Он качнул головой и закусил губу, стараясь сдержать улыбку. Рваную, кривую улыбку, что кровоточащей раной тянулась на его лице. Сломанная маска.

– Мелкую? – скривилась Симмонс. – Между прочим, мы одного возраста.

– У тебя рост, как у гнома, – фыркнул Джеймс. Рейчел резко поднялась и вскинула подбородок. Шон тихо смеялся. Холланд был всего на полторы головы выше студентки.

– Джеймс не всегда такой грубый, – произнес он, на что Рейчел с сомнением покачала головой.

– Выметайся, – рыкнул Холланд. Девушка приподняла брови, бросив взгляд на Шона. Тот лишь приподнял руки: вступаться он не планировал.

Рейчел прищурилась и хмыкнула. Если Джеймс пытался ее обидеть, ничего не вышло. Она свыклась с оскорблениями, что липли к ее коже, отравляли разум.

– До встречи, Симмонс, – послышался сзади голос Шона.

Рейчел не ответила.

Ричард всегда следовал правилам довольно избирательно. Он будто анализировал, когда ему стоит подчиниться, а когда его внутренние установки имеют большую ценность. Однако сейчас его дверь была открыта нараспашку. Интереса ради Симмонс все же заглянула внутрь. В комнате царил стерильный порядок, а сам Маккензи сидел за столом, неестественно выпрямив спину. Девушка закусила губу и, сжав ладони в кулаки, постучала. Плечи Ричарда напряглись, и он чуть обернулся.

– Что? – раздраженно спросил он. Девушка оперлась плечом о косяк и прислонила висок к двери.

– Ты как? – У нее в голове вертелись сотни вопросов, но она прекрасно понимала, что они точно не те люди, которые могут откровенничать. Особенно сейчас.

– Нормально, – кинул Ричард. Его голос был отстраненным и безжизненным.

– Они подозревают тебя, – зачем-то сказала Симмонс, убедившись, что в коридоре нет дежурных.

Конец ознакомительного фрагмента.