Куда более серьезен случай Сократа. Даже если он ничего не написал, процесс над ним и вынесенный в 399 г. до н.э. приговор равнозначны цензуре того, что представляло собой его обучение в течение более чем двадцати лет. И осудили его не при олигархическом правлении, но, напротив, когда демократия была восстановлена.

Как и на любом суде, против Сократа выступали обвинители — Анит, Мелет и Ликон. Подлецами они не были, и двигала ими не личная месть. Этот печальный эпизод объясняется исключительно историческими обстоятельствами. Афины выходили из двадцатисемилетней гражданской войны, по окончании которой лишились могущества и славы. В моду вновь вошли древние ценности, и интеллектуалов, подвизавшихся в городе со второй половины V в. до н.э., сочли ответственными за нынешний упадок. Особенно досталось софистам. Сократ к их числу не принадлежал, но его к ним приравняли. Упрекали его в первую очередь в том, что он своим обучением развратил юношество, что и привело к поражению. Текст жалобы Мелета лаконичен:

Сократ, кроме того, был хорошо знаком с врагами существовавшего порядка, аристократами, которые хотели после поражения уничтожить демократию, такими, как Критий или Хармид. И потом, как хорошо показал Мозес Финли, нападки Аристофана в такой пьесе, как «Облака», пусть и поставленной за двадцать четыре года до описываемых событий, тоже сыграли свою роль в формировании образа философа [308] . Без совместной инициативы Анита, Мелета и Ликона, руководствовавшихся неизвестными нам побуждениями, его могли бы и не обвинить; однако его могли бы и не осудить: из 501 судьи 281 счел его виновным, а 220 высказались за оправдание.

Суд над Сократом, пусть он и является единичным случаем, остается одной из осечек афинской демократии, и в древности имел большое символическое значение. Чтение таких диалогов, как «Федон» или «Критон» показывает, как отозвалось его осуждение в других греческих полисах. Так трагедия индивидуума приводит нас к общей проблеме — обмену информацией между полисами.

Маленькие самостоятельные полисы были частью одного целого, Греции, и часто сносились между собой. В каждой области говорили на особом диалекте, но особых проблем для взаимопонимания это не создавало. Акцент собеседника определялся легко, но общению не мешал. Какими же были отношения между полисами? С одной стороны, происходил обмен людьми и информацией, которым мы займемся в первую очередь. С другой — маленькие государства ради торговых и военных нужд стремились к объединению в рамках различных структур. Возможны ли были такие союзы? Именно в этом и заключалась одна из самых острых проблем коммуникации в Греции.

У грека, пожелавшего отправиться из одного полиса в другой, было в зависимости от места, где он находился, и расстояния, которое должен был покрыть, две возможности: путешествие по суше и морское плавание.

Для путешествия из полиса в полис можно было использовать сеть дорог. Последние, впрочем, часто представляли собой тропки, плохо приспособленные для повозок, и передвигаться по ним было предпочтительнее пешком. Страбон признает бесспорное превосходство римлян над греками в этом отношении:

Нельзя отрицать, что очертания Греции, часть территории которой занимают горы, затрудняют передвижение из пункта в пункт. Дороги, впрочем, редко пересекали горные районы, а когда это происходило, они превращались в тропинки на склонах гор, иногда с вырубленными прямо в скале ступеньками [310] . Но по большей части они обходили горы и пролегали по долинам рек или вдоль морских берегов, следуя хотя и окольными, но во всех отношениях более удобными путями. Этим объясняется тот факт, что еще в IV в. до н.э. путешествие из Афин в Олимпию — на расстояние 324 километров — считалось настоящим походом. Сократу, согласно Ксенофонту, пришлось обнадеживать человека, опасавшегося пускаться в такое предприятие:

На таких дорогах повозкам было трудно разъехаться. Здесь необходимо упомянуть хорошо известный эпизод из греческой мифологии, когда Эдип убивает на перекрестке человека, который, как он слишком поздно узнает, окажется его отцом [312] :

Текст, даже при том, что действие происходит в глубокой древности, отражает реальность, знакомую грекам классического периода, во всяком случае, по части сложностей, связанных с попыткой разойтись на узкой дороге. Об узости дорог говорят и другие античные авторы: еще во II в. н.э. Павсаний, заядлый путешественник, упоминает, что дорога, по которой он шел по холмам, была «вследствие своей узости недоступна для проезда на телегах» [314] . Даже главная дорога, ведшая в Дельфы, становилась, по мере приближения к городу, «более тяжелой даже для пешехода налегке» [315] .