Шрифт:
Коневодство представляло специализированную отрасль сельского хозяйства, предполагая наличие обширных земельных угодий и затрату большого труда. Тренировка и объезд боевых коней требовали силы и мужества. В среде ахейской аристократии собственноручный уход за лошадью считался почетным. Эпос сохранил много ярких описаний того, как басилеи и их близкие заботились о боевых конях. Так, Андромаха много раз засыпала зерно лошадям Гектора и давала им питье, добавляя в него вино [198] . У Ахилла за лошадьми смотрел Автомедонт, которого Патрокл чтил, как второго человека после своего царственного друга (Il., XVI, 146). Любовь к коню отличает многих греков ахейского эпоса и даже целая область Греции, Аргос, получила у рапсодов эпитет ????????? (Il., II, 287). Нет сомнений в том, что ахейские былины передают в литературной форме огромную коневодческую традицию [199] , уходящую в седую древность балканских земель.
198
Il., VIII, 186—190. Примечательно, что в эллинистическое время александрийские филологи настолько оторвались от коневодческой практики, что опускали стих 189 с упоминанием вина — им непонятен был этот довольно простой прием взбадривания лошади перед боем.
199
Уже в XVII—XVI вв. лошадь занимала большое место в жизни ахейской знати. В Микенах в погребальном круге В могила V дает очень яркие свидетельства. Это знаменитые изображения воина на колеснице, запряженной одной лошадью (надгробные стелы № 1428, 1429 — G. Schliemann. Mykenae. Leipzig, 1878, S. 91, 97) и гораздо меньше известное рельефное изображение летящих в галопе лошадей, вырезанное на бронзовом мече из той же V могилы. Эванс полагал, что художник представил здесь табун в 20 лошадей (P. of ?., IV, p. 831—832, fig. 812). В IV могиле того же круга В на золотом кольце изображено преследование оленя на колеснице, запряженной двумя лошадьми (G. Schliemann. Mykenae, S. 258—259). В последующие столетия лошадь по-прежнему служила атрибутом власти и богатства. В дворцовых конюшнях сложились твердые правила об уходе и украшении лошадей. Фрески XIV—XIII вв. в парадных помещениях царских домов показывают, что лошадей «причесывали», завязывая гриву в три или четыре пучка: Микены — фрески в мегароне (A. J. В. Wace. Mycenae..., p. 77, fig. 99 b); Тиринф — охотничьи фрески (G. Rodenwaldt. Die Frescen des Palastes. — «Tiryns», ?, 1912, PI. XIV). Эванс, впервые обративший внимание на этот способ убора гривы, считал его типичным минойским и проследил изображение этих пучков на идеограммах «голова лошади» в кносских документах (P. of ?., IV, p. 828—831).
Ахейская традиция, сохраненная в эпосе, свидетельствует, что лошади получали собственные имена (типа Ксанф — «буланый», Подарг — «быстроногий») и что велись родословные коней [200] . Постоянное общение воина и его коней нашло отражение в легенде о разговоре Ахилла с его лошадями, одна из которых, Ксанф, напоминает фессалийскому герою о его смертном жребии (Il., XIX, 405 — 423). Полезно вспомнить, что русское былинное творчество часто наделяло богатырских коней даром вещего слова.
200
Особо славным коням приписывалось даже божественное происхождение. Так, коней Ахилла родила буря Подарга, сочетавшаяся с ветром Зефиром (Il., XVI, 149—151).
Сражавшаяся на колесницах, запряженных двумя лошадьми, греческая знать тем самым пользовалась большими преимуществами перед массой пеших воинов. Колесница давала перевес как в бою, так и при дележе добычи. Не удивительно, что столь важное орудие военного труда получило широкое отражение в различных источниках быта II тысячелетия. Интересно отметить полное соответствие конструкции боевой колесницы и способа запряжки лошадей, которое прослеживается при сопоставлении таринфской фрески «Девушки на колеснице» (Арголида) с замечательной терракотовой моделью боевой колесницы из склепа возле современного Мега Монастириона (Фессалия). Очевидно, по всей стране был распространен единый тип боевых колесниц [201] .
201
Фессалийский гончар с большой тщательностью вылепил колесницу и гораздо менее аккуратно — лошадей (G.Daux. Chronique des fouilles... en 1966, ?· 709, fig. 3). Но вся поверхность колесницы и лошадей расписана узорами — видимо, в действительности и сама колесница, и убранство лошадей носили красный характер.
Большая ценность упряжки подтверждается тем, что в Греции II тысячелетия кони лишь изредка сопровождали своих хозяев в загробную жизнь [202] . Примечательно, что в эпосе заклание четырех лошадей на могиле Патрокла (Il., XXIII, 171—172) служит доказательством глубокого горя Ахилла. Возможно, что не только материальные, но и моральные соображения препятствовали распространению этого обычая.
Поэтическое восприятие действительности отнюдь не мешало достаточно точно отображать ее, о чем убедительно свидетельствуют прозаические записи в дворцовых управах. Строгий учет конского поголовья с точки зрения пола и возраста говорит о том, что табуны коней, кобылиц и жеребят комплектовались отдельно [203] . Ахейские документы относятся к XV — XIII вв., когда особенно возросла военная активность многих царств. Лошадь играла тогда первостепенную роль в военном снаряжении греческих династов, и документы в полной мере отражают это положение: например, кносские записи из серии Sd регистрируют военные колесницы без колес, определяемые прилагательным i-gi-ja («лошадиная»), а таблички из серии Sc перечисляют колесницы, медные брони и лошадей [204] . В Пилосе упоминания о лошадях пока известны в небольшом количестве [205] .
202
В Марафоне в начале дромоса большого фолоса (датируется около 1450 — 1425 гг.) археологом И. Пападеметриу было открыто захоронение двух коней. Скелеты расположены строго симметрично, головы обращены одна к другой — это расположение как бы повторяет сопряженность лошадей в колеснице («"?????», 1958, ?. 24, six. 23). Один костяк лошади был найден в могильнике Навплии (Froedin — Persson. Asine, p. 358 — здесь лошадиный скелет лежал в склепе) и, возможно, останки одного коня в Аргосе (в последнем случае кости были похищены ночью ворами. — G. Mylonas. Mycenae and the Mycenaean Age, p. 116).
203
Три специальные идеограммы для жеребцов, кобыл и жеребят в ахейском слоговом письме указывают на длительность этой практики. См., например, кносскую таблицу Ca 895, где знаки очень ясно передают особенности каждой группы.
204
Evans. P. of ?., IV, p. 786—789, 803—807; Ventris — Chadwick. Documents, p. 361—363, 379—381.
205
Возможно, что здесь документы о конском поголовье поступали в другой, еще неизвестный раздел дворцовой управы.
Беглый перечень данных о животноводстве показывает, что греки эпохи бронзы обладали большой суммой практических знаний в этой области производства и добились немалых успехов. Во всяком случае ахейские художники обычно изображают крупный откормленный скот. Этого достигали благодаря хорошим кормам [206] и тщательному уходу. Недаром в дворцовых описях из Кносса и Пилоса за каждое стадо овец отвечали два человека [207] .
Ахейские скотоводы применяли различные приемы для улучшения породы животных. Хорошо засвидетельствовано широкое распространение практики кастрирования как рабочего скота, так и баранов, шедших в пищу.
206
В ахейском эпосе пшеница (вернее, зерна ее — ?????) часто упоминается как пища лошадей (Od., IV, 604).
207
Вентрис и Чадвик считают, что одно из имен означало пастуха отары, второе было именем «сборщика» или ответственного за доходы от стад (Documents. р. 195—205). В Пилосе встретились лишь 4 имени таких управителей отар и, как показывают документы других серий, двое были лицами с известным положением в пилосской экономии (ibid., р. 200).
Знание правил животноводства и уменье работать с четвероногими высоко ценились в ахейском обществе. Уважение к пастухам проявляется на самых ранних ступенях развития раннегреческого общества. Необходимость защиты домашних животных от нападений диких зверей входила в круг обязанностей ахейских воинов и знати. Уже в начале XVI в. на микенском клинке № 394 представлена полная драматизма схватка ахеян со львами. Вооружение звероловов, выступивших против хищников, показывает, что они были весьма зажиточными людьми. Выбор этого сюжета для украшения парадного царского оружия говорит о том, что в XVII — XVI вв. микенские династы часто предпринимали подобные операции [208] . Этому соответствует и эпический рассказ о борьбе Мелеагра, сына Ойнея, со страшным вепрем, опустошавшим земли Калидона в Этолии (Il., IX, 538—546). Песнь о подвигах Мелеагра относится к давним временам — видимо, она отображает жизнь еще первой половины II тысячелетия.
208
И в эпосе можно встретить рассказ о нападении льва на стадо, причем пастухи не могут отогнать голодного зверя от тела его жертвы (IL, XVIII, 161 — 161).
Ахейское общество и позднее хорошо знало о трудностях, подстерегавших скотоводов, о чём свидетельствуют два знаменитых золотых кубка, изготовленных около 1500 г. до н. э. и найденных в фолосе возле Амикл (совр. Вафио). Рельефная сцена на одном из них представляет укрощение дикого (или одичавшего) быка сравнительно безопасным путем — привлеченному коровой быку пастух быстро связывает задние ноги толстой веревкой. На другом сосуде изображен трагический эпизод: трех быков ловят с помощью сети, натянутой между деревьями. Одно из животных удалось загнать, и оно лежит, опутанное сетью, тогда как два других с яростью обратились в бегство. Два пастуха пытались удержать вырвавшегося быка, но он растоптал ногами одного человека, а другого поддел на рога.
Источники, таким образом, говорят о развитом животноводстве, которое опиралось на большую практику греков, накопивших обширные экспериментальные знания в этой области.
Следует упомянуть еще об одном виде домашних животных — о собаках. Для представителей разных слоев общества они выполняли различные функции. Пастуху и селянину-домохозяину нужны были сторожевые псы, охотники ценили легких быстроногих собак. Изображения ахейских собак указывают на значительную специализацию пород. Охотничьи псы отличались легкостью и стремительностью [209] , а сторожевые — массивностью и мускулистостью. Это особенно наглядно видно в изображениях тяжелых дворовых псов и сравнительно небольших пушистых собак, принадлежавших к широко распространенной во всей Европе еще с древнейших времен породе шпицев [210] .
209
Такие морды гончих на четырех золотых киликах из тайника возле погребального круга А в Микенах (Sp. Marinatos und ?. Hirmer. Kreta und das MikenischeHellas. Munchen, 1959, Taf. 189) показывают, что в середине II тысячелетия были выведены специальные охотничьи породы. На фресках тиринфского дворца — другой вид: длинноногие поджарые псы с прямостоящими ушами (G. Rodenwaldt. Op. cit., S. 129).
210
Живые фигурки обоих типов сторожевых собак сохранились на деревянном ларце из V могилы погребального круга А в Микенах (В. Schweitzer. Hunde auf demDach. — «Athenische Mitteilungen», Bd. LV, 1930, S. 107—118).