Когда поравнялись со старостой, я спросила уже спокойным голосом:

– Вы его вообще учили?

– Пытались, – со вздохом ответил Мирослав Потапович, – но всё бестолку. Он может запомнить только самые простые слова и команды.

– Команды? – вновь начала злиться я. – Он вам животное, что ли?

– Нет, конечно, – тут же взволнованно ответил мужчина. – Ну поймите и вы меня, магистр: мы даем ему кров и еду – а ест он чертовски много! – а в ответ лишь просим помогать нам и соседям по хозяйству. Ну там дров нарубить, воду принести, коровник почистить…

– За лошадьми поухаживать? – подсказала я.

– Шо? Ну нет! Это ж нужно уметь… – Староста задумчиво нахмурился. – Ну, однажды я его поймал в конюшне и…

– И?

– Ну перепугался я за него тогда сильно! – вспылил Мирослав Потапович, кинув на брата взгляд. – Вдруг лошадь его ударит… Он и так на голову того, не хватало, чтобы ещё и калекой стал!

Понятно. Представляю, как именно он «перепугался», раз Сеня так бурно отреагировал, когда я застукала его вчера в конюшне.

Я хотела задать ещё один вопрос, но староста выкрикнул:

– Ну наконец-то!

Посмотрела вперед и увидела, что среди деревьев проглядывается что-то тёмное – наверное, ведьмин домик. Через несколько минут мы вышли на большую поляну, окружённую высокими деревьями и густыми кустами, словно забором. Домик среди них смотрелся, как огромный старый гриб. При этом стоял он на самом краю полянки, а перед ним находились заросшие травой грядки. Это было видно по характерным холмикам на земле и вставленным палкам, через которые обычно протягивали бечёвку.

– Ну вот, – указал Мирослав Потапович на него руками. – Как я говорил, ведьма пару лет как померла и за её избой не смотрел никто. Она, чай, уже и для жизни не пригодна.

Домик был небольшой, старый и накренившийся. Несколько лет простоя и сырости сделали своё дело, поэтому деревянные стены и крыша поросли мхом и белёсыми грибами. Одно окно со ставнями было заколочено, а дверь заела и вовсе не открылась, поэтому пришлось её выбить.

В общем, вид изба имел довольно удручающий.

Внутри дела оказались не лучше. В нос резко ударило сыростью и затхлостью, пылью и чем-то тошнотворно-кислым. Было темно, поэтому я создала на руке заклинание «светлячок», озарившее окружающее пространство жёлтым светом. Староста достал из сумки, куда Богдана сложила мне немного провизии и некоторые нужные вещи, лучину и огниво. Внутри места оказалось катастрофическим мало, вдвоём мы еле смогли поместиться. Почти всю комнатушку занимала печь. Остальную часть – лавка, на которой лежала старая одежда; стол с белой ажурной скатертью и самоваром; полка на три отделения, заставленная посудой и кухонной утварью; в углу расписной сундук. На единственном окне занавесочка, серая от пыли и в паутине. С потолка свисали сухие травы, ветки и засушенные куски мяса. Когда притронулась к пучку лаванды – сухие цветы обратились в труху.

– Ну главное, что печь цела! – вынес после беглого осмотра Мирослав Потапович и хлопнул в ладоши, отчего поднялся столп пыли и я звонко чихнула. – Остальное можно и починить.

Мы вышли на улицу, и мужчина кинул на меня взгляд.

– Ну что, магистр? Вы сами всё видите. – Он развёл руками.

– Меня всё устраивает, – ответила с улыбкой и добавила оптимистично: – Немного уборки, ремонта – и домик будет как новый!

– Ну убраться тут, конечно, надобно. С этим вам Сено… слав поможет, а мне пора возвращаться.

– Мирослав Потапович, у меня будет к вам просьба, – достала из кошеля серебряную монету и протянула мужчине. – Можете пораспрашивать, будет у кого-нибудь перина на продажу?

– Ну зачем спрашивать, я вам свою могу отдать! – Увидев как у меня недоуменно приподнялась бровь, он поспешно исправил: – То есть у меня есть лишняя – вы на ней сегодня спали.

– Великолепно. Тогда можете принести мне сюда эту перину и в течение трёх-четырёх дней снабжать меня едой?

– Ну можем, – забрал он монетку из моих пальцев.

– Мне ещё нужно будет съездить в Бортимир за мебелью и другими мелочами. У кого я смогу одолжить телегу?

– Ну, бросьте, магистр, я вас сам смогу свозить, – махнул рукой мужчина. – Скоро жешь день Молора, и в Бортомире будет большая ярмарка! Я как раз собирался туда двадцать восьмого поехать, чтобы к тридцатому обернуться.

Точно, в последнее дни рюенья проходит великий праздник – день Молора, или, как его ещё называют, Проводы Молора. Считается, что в этот день бог уходит в спячку до первого сушецка, или дня Встречи Молора, а с ним засыпает и земля, поэтому она больше не даёт урожая. В эти дни принято устраивать пышный праздник и приносить подношения, чтобы Молор увидел, что его труды не прошли даром и люди воспользовались дарами природы.