Для меня тринадцатилетней это стало настоящем шоком. Ведь история дедушки и бабушки с детства была моей любимой, и нянюшка мне всегда рассказывала её перед сном. После этого я стала верить только в факты, желательно заверенные документально.

– Милан! Я тебе что сказал! – гаркнул новоприбывший хорошим командным басом и схватил сына за ухо. – А ну пошли поговорим!

– А-А-А-А!.. Па-а-а-а-а-ап!… Ухо!.. Отпусти, пап!.. А-А-А-а-а-а-а-а-а-а-а-а…

– Ну так… – продолжил староста, когда крик рыжего отдалился, – вы налетели головой на ветку ореховую. Да с такой силой, что разбили себе лоб и слетели с коня!.. А я говорил Славену, чтобы давно спилил её! А он: «Никто до неё не достаёт»!

– И сейчас говорю! Ежели бы ведьма на лошади не ехала или смотрела бы по сторонам, то обошлось бы! – раздался гневный голос. Его обладателя я не видела. Наверное, он стоял с остальной толпой где-то сбоку.

– Она магистр! Тьфу!.. Сколько раз нужно повторить?!

Я подняла руку и хотела прикоснуться к травмированной части головы, чтобы проверить, насколько всё плохо, но меня мягко, но настойчиво остановили. Перевела вопросительный взгляд на женщину, которая сидела возле меня на коленях. Она светло и по-доброму улыбнулась.

– Лучше не трогай, милая, – голос её был мягкий и мелодичный, – я на ранку пару травок приложила, должно кровь остановить. Как ты себя чувствуешь, милая?

То ли был виноват её голос, то ли улыбка и сочувственный взгляд светло-голубых глаз, но я неожиданно для себя честно ответила:

– Умираю с голоду… А тут ещё так пирогами с яйцом и луком пахнет…

– Ох, милая. – Женщина погладила меня по волосам, и это отрезвило. – Давай мы сначала зашьём твою рану…

На это раз я остановила её руки и ответила спокойным, но не терпящим возражения голосом:

– Не надо.

– Ну она действительно может помочь, – вновь склонился надо мной староста, и в его глазах виднелась обида. – Это Любавушка – знахарка из Бортомира! У нас на днях Аленька, дочка моя меньшая, понести должна, вот я и пригласил…

– Я могу сама! – ответила немного резко.

Перебивать мужчину не хотела, но сил больше не было слушать. Завтра… вот завтра я хоть про каждого деревенского послушаю, а сейчас дайте мне просто поесть и поспать!

С усилием, но приподнялась, перевернулась и встала на колени. Мокрая тряпка с травами упала со лба. До носа донесся запах сока крапивы и тысячелистника – одних из лучших трав, усиливающих свёртывание крови.

Нужно будет потом поблагодарить знахарку, всё же она хотела как лучше.

Опустила ладони и зарыла пальцы в земле. Дорога тут была утоптана, и у кого-то другого такой фокус бы не вышел, но твердь сама расступилась, словно впуская меня внутрь. Прикрыла глаза и сосредоточилась.

Целительная магия была одним из труднейших видов магии. Чтобы стать целителем, нужно иметь огромный резерв, терпение, выдержку и пять-шесть лет свободного времени, потраченного на обучение. Меня эта отрасль никогда не интересовала, но при получении степени магистра целебная магия была обязательной. Подходил даже минимум: остановить кровотечение из раны на собственном теле, обеззаразить её и продержаться, пока до тебя не доберётся целитель. В идеале ранение залечить самолично и вновь отправиться в бой, но таких магов было единицы. Я находилась где-то посередине: какую-нибудь колотую рану в живот заживить не смогла бы, но порез на лбу – запросто.

Перед глазами проносились золотые точки и соединённые с ними линии: тонкие и длинные, яркие, наполненные энергией, и тусклые, почти отжившие своё.

Ещё одна причина, почему меня не интересовала лечебная магия, была в том, что целители не просто заживляли раны, а брали на это энергию из другого объекта. Равноценный обмен… А мне всегда было трудно забирать. Наверное, потому что маг земли острее воспринимает окружающую его природу.

У кого бы взять? У цветущих хризантем? Будет слишком мало, и на следующий год они не распустятся. У тех, кто уже спит, брать тем более нельзя, иначе у них не хватит сил пережить зиму. Был бы лес, было бы проще, он всегда с радостью даёт. Тогда, может, у дерева? Самая яркая точка оказалась у ореха…

Прости меня. Это моя ошибка. Обещаю, когда отдохну, обязательно верну.

Листва на дереве зашуршала, хотя ветра не было.

Я подняла руки, и окружившие меня люди ахнули, увидев, как от моих пальцев тянутся золотые нити. На лбу выступил пот, стёк и попал в рану. С усилием, но сдержалась и не зашипела, только прищурила правый глаз. Провела руками круг, собирая золотые нити в единый шар, и приложила его к ране. На несколько секунд голову словно опалило огнем, а потом боль прошла. Но навалилась такая усталость, словно мне на плечи упала каменная плита. Откат не заставит себя ждать, поэтому нужно поскорей оказаться в доме, иначе я опять разлягусь на дороге и без помощи ветки.

– …Мать Мария!.. – выкрикнул кто-то.

– …глядите! Рана-то затягивается!..

– …вот бесовское отродье!..

– …пап, дай посмотреть!..

– …стоять! Мы ещё не договорили!..

– …ну па-а-а-а-ап!..

– …эх! Плакали золотые пуговки…

– …бабка!..

– …я же говорю: ведьма она!

– …магистр!..

– …всё же чудеса это всё!..

– Дай посмотреть, милая, – обратилась знахарка вновь с этой своей располагающей улыбочкой.

– Всё хорошо, рана зажила, – отмахнулась я и оглянулась, выискивая Герберу. Но люди так плотно окружили меня, что между ними ничего не было видно.