Йорек прорычал какую-то команду, и медведи выстроились по-новому. При мерцающем бледном свете Авроры Лира увидела, что они быстро сняли с саней огнебой. Передовой отряд ведьм увидел это и стал пикировать на них, сыпя стрелами; медведи же, полагаясь на свою броню, быстро готовили огнебой — длинный рычаг, косо поднимавшийся вверх, с чашей на конце диаметром в метр, и большой железный бак, окутанный дымом и паром.

Над баком вспыхнуло пламя, и медвежий расчет взялся за дело. Двое притянули рычаг огнебоя к земле, другие лопатами стали забрасывать огонь в его чашу. По команде рычаг отпустили, и он выбросил в небо массу горящей серы.

Ведьмы атаковали таким плотным строем, что после первого же выстрела три из них упали, объятые пламенем. Но скоро стало понятно, что настоящая цель — дирижабль. Пилот либо никогда не видел огнебоя, либо недооценил его мощь — он летел прямо на медведей и даже не подумал свернуть или набрать высоту.

Выяснилось, однако, что и на дирижабле есть грозное оружие — пулемет, установленный в носу гондолы. Лира увидела, как от брони медведей полетели искры, как медведи припали к земле под ее защитой, и только потом услышала звон пуль. Она закричала от страха.

— Ничего, — сказал Йорек Бирнисон. — Маленькие пули не пробьют броню.

Снова сработал огнебой; на этот раз ком горящей серы полетел прямо вверх, попал в гондолу и разлетелся во все стороны множеством огненных осколков. Дирижабль отвернул влево и, описав широкую дугу, снова устремился к группе медведей, спешно готовивших к выстрелу свое орудие. Когда он приблизился, рычаг огнебоя со скрипом опустился до земли; выплюнул пламя и затрещал пулемет, два медведя ткнулись в снег, Йорек Бирнисон глухо зарычал. Когда дирижабль оказался почти над головой, командир расчета дал команду, и пружина выбросила рычаг вверх.

На этот раз сера попала в баллон дирижабля, наполненный водородом. Проклеенному шелку баллона, натянутому на каркас, мелкие царапины были не страшны, но горящая глыба прорвала его, как бумагу, и дирижабль превратился в огненный ад.

На мгновение шелк стал прозрачным, на фоне оранжево-желтого пламени проступил черный скелет, и, повисев в воздухе бесконечно долгую секунду, огненная масса словно бы нехотя опустилась на землю. В стороны от нее разбежались огненные ручьи и черные фигурки людей, и ведьмы ринулись вниз, спасать их от пламени. Через минуту после приземления от дирижабля осталась груда искореженного металла, облако дыма и несколько клочков умирающего огня.

Но солдаты и те, кто летел с ними (Лира была слишком далеко и не увидела миссис Колтер, но не сомневалась, что она среди них), не теряли времени даром. С помощью ведьм они вытащили пулемет, установили его и открыли стрельбу.

— Вперед, — сказал Йорек, — они их надолго задержат.

Он рявкнул, и несколько медведей, отделившись от основной группы, атаковали правый фланг тартар. Лира чувствовала, как ему хочется быть среди них, но внутри у нее все кричало: «Идем! Идем!» — и думать она могла только о Роджере и лорде Азриэле. Йорек Бирнисон понял ее и повернул к горе, а его отряд остался сдерживать преследователей.

Они двигались вверх по склону. Лира вглядывалась в даль, но даже совиные глаза Пантелеймона не могли различить никакого движения возле вершины. След саней был отчетлив, и Йорек бежал прямо по нему, высоко вскидывая снег задними лапами. Все, что происходило позади, навсегда осталось позади, для Лиры больше не существовало. Ей казалось, что она навсегда расстается с этим миром — настолько она была отрешена и сосредоточена, настолько высоко они забрались, настолько странен и жуток был лившийся с неба свет.

— Йорек, — сказала она, — ты найдешь Ли Скорсби?

— Живого или мертвого, я найду его.

— И если увидишь Серафину Пеккала…

— Расскажу ей, что ты сделала.

— Спасибо, Йорек, — сказала она.

Они замолчали. Лира чувствовала, что погружается в какой-то транс, за пределами сна и яви: это был сон наяву, видение, в котором медведи уносили ее к городу среди звезд.

Она хотела сказать об этом Йореку Бирнисону, но он замедлил шаги и остановился.

— Следы идут дальше, — сказал Йорек. — Но я не могу.

Лира спрыгнула на землю. Они стояли на краю пропасти. Трещина это во льду или расщелина в скальной породе, понять было трудно да и не имело значения — важно было только то, что стены ее терялись в непроглядном мраке.

А санный след подходил к обрыву… И шел дальше, по мостику из слежавшегося снега.

Мостик явно испытал на себе тяжесть саней лорда Азриэла: у дальнего края его пересекала трещина, а на ближней стороне снег просел примерно на четверть метра. Ребенка он может и выдержать, но под тяжестью медведя в броне наверняка рухнет.