Они оглядывались вокруг и ежились, несмотря на то, что грело солнце, и набережная была запружена народом, и запахи стояли привычные — смолы, лошадей, курительного листа. Беда в том, что никто не знал, как эти Жрецы выглядят, и, по словам Лиры, которая определенно главенствовала теперь над всей перепуганной компанией — и колледжских, и цыганских, — Жрецом мог оказаться каждый, любой.

— Они должны выглядеть как обыкновенные люди, иначе бы их сразу увидели, — объяснила она. — Если бы они только ночью приходили, тогда могли выглядеть как угодно. Но раз приходят днем, должны выглядеть обыкновенно. Так что кто угодно из этих людей может оказаться Жрецом…

— Нет, — неуверенно возразил цыганенок. — Я их всех знаю.

— Ну, не эти, значит, кто-нибудь еще, — сказала Лира. — Пошли их искать! И белый грузовик!

Стала собираться стая. К первым следопытам присоединялись новые, и в скором времени тридцать с лишним цыганских детей носились взад и вперед по набережной, забегали в конюшни, карабкались на краны у причалов, прыгали за изгородь широкого луга, взбегали по пятнадцать человек разом на старый разводной мост над зеленой водой и опрометью неслись по узким улочкам Иерихона, между маленьких кирпичных домов с террасами к огромной квадратной башне — Часовне Святого Варнавы Фармацевта. Половина из них не знала, чего ищет, и думала, что это просто игра, но Лира и ее приятели испытывали настоящий страх всякий раз, когда замечали одинокую фигуру в переулке или полутемной Часовне — Жрец?

Но Жрецов, конечно, не было. В конце концов безуспешность поисков и настоящая тревога за пропавшего Билли погасили всякое веселье. Близилось время ужина, и, когда Лира и двое колледжских мальчиков уходили из Иерихона, они увидели, что на пристани, там, где стояла лодка семьи Коста, собираются цыгане. Некоторые женщины громко плакали, а рассерженные мужчины стояли кучками, и деймоны их взволнованно летали над головами или рычали на каждую тень.

— Сюда Жрецы не посмеют прийти, спорю, — сказала Лира Саймону Парслоу, переступив порог величественной Ложи Иордан-колледжа.

— Да, — неуверенно согласился он. — Но я знаю, что и с рынка исчез ребенок.

— Кто? — Лира знала почти всех ребят с рынка, но об этом не слышала.

— Джесси Рейнольдс, из шорной. Вчера, когда закрывались, ее не было, а вышла только за рыбой для отца. И не вернулась, и никто ее не видел. Весь рынок обыскали и все вокруг.

— Даже не слыхала об этом! — с негодованием сказала Лира. Она считала досадным упущением со стороны своих подданных, если они не рассказывали ей обо всем и сразу.

— Ну, это вчера было. Может, она уже нашлась.

— Пойду узнаю, — сказала Лира и повернулась к выходу.

Но не успела дойти до ворот, как ее окликнул Швейцар.

— Слушай, Лира! Сегодня вечером тебе нельзя уходить. Распоряжение Магистра.

— Почему нельзя?

— Говорю тебе, распоряжение Магистра. Он сказал: когда придешь, больше не уходи.

— Догоняй, — сказала она и выскочила вон раньше, чем старик успел шагнуть за дверь.

Она перебежала узкую улочку и углубилась в проулок, где фургоны разгружали товар для Крытого рынка. Торговля уже кончалась, и фургонов было мало, но у центральных ворот напротив высокой каменной стены Колледжа святого Михаила курили и разговаривали несколько молодых людей. Одного из них, шестнадцатилетнего парня, Лира знала и восхищалась им, потому что он мог плюнуть дальше любого человека — неслыханно далеко. Она подошла и смиренно дожидалась, когда он ее заметит.

— Ну? Что тебе надо? — сказал он наконец.

— Джесси Рейнольдс пропала?

— Да. А что?

— Потому что цыганенок сегодня пропал.

— Они всегда пропадают, цыгане. После каждой Конской ярмарки пропадают.

— И лошади тоже, — добавил один из его друзей.

— Тут другое, — сказала Лира. — Это ребенок. Мы до вечера его искали, а другие ребята говорят, что его забрали Жрецы.

— Кто?

— Жрецы, — сказала она. — Ты про Жрецов не слышал?

Для остальных парней это тоже было новостью, и после нескольких грубых высказываний они внимательно выслушали ее рассказ.

— Жрецы, — сказал знакомый Лиры, которого звали Диком. — Глупости. У этих цыган полно всяких дурацких идей.

— Они говорят, две недели назад Жрецы были в Банбери, — настаивала Лира, — и забрали пять ребят. А теперь, наверное, пришли в Оксфорд и наших забирают. Наверное, это они похитили Джесси.

— В Каули пропал ребенок, — сказал один из парней. — Я вспомнил. Моя тетка была там вчера, она продает рыбу и чипсы из фургона, она слышала об этом… Какой-то маленький мальчик… Но насчет Жрецов не знаю. Выдумка это. Нет никаких Жрецов.

— Есть! — сказала Лира. — Цыгане их видели. Они думают, что они ловят детей и едят… и…

Она осеклась, потому что в голову ей внезапно пришла другая мысль. В тот странный вечер, когда она пряталась в Комнате Отдыха, лорд Азриэл показал снимок человека, поднявшего волшебную палочку, к которой устремлялись потоки света; а рядом с ним была фигурка поменьше, не притягивавшая света; он сказал, что это ребенок, и кто-то спросил, поврежденный ли это ребенок, а дядя ответил: нет, в том-то все и дело. Лира сообразила, что «поврежденный» означало «разрезанный».