Доктор Ланселиус записал что-то серебряным карандашиком.

— Как давно вы с ней познакомились? — спросил он.

— Лет сорок назад. Но думаю, она вспомнит.

— И в каком еще отношении я могу быть полезен?

— Я представляю несколько цыганских семейств, потерявших детей. У нас есть основания думать, что организация, похитившая этих детей, и наших, и не наших, с сомнительной целью перевозит их на Север. Хотелось бы знать, не известно ли вам и вашим людям о том, что здесь происходит.

Доктор Ланселиус аккуратно отпивал кофе.

— Не исключено, что какие-то сведения о подобной деятельности могли бы до нас дойти, — сказал он. — Понимаете ли, отношения между моим народом и северянами совершенно дружественные. Мне было бы сложно затруднять их предоставлением такой информации.

Фардер Корам кивнул с таким видом, как будто ему все понятно.

— Разумеется, — сказал он. — И полагаю, мне нет нужды спрашивать у вас, где еще я могу получить такую информацию. Вот почему я раньше всего спросил о даме-ведьме.

Теперь доктор Ланселиус кивнул с таким видом, как будто ему все понятно. Лира наблюдала за этой игрой озадаченно и с почтением. За их словами что-то крылось, и она понимала, что Консул обдумывает решение.

— Отлично, — сказал он. — Разумеется, это так, и вы понимаете, что ваше имя, Фардер Корам, не совсем у нас неизвестно. Серафина Пеккала — королева клана ведьм в районе озера Инара. Что касается второго вашего вопроса, само собой разумеется, что эта информация будет получена вами не от меня.

— Конечно.

— В этом городе есть филиал организации под названием «Геологоразведочная компания Северный Прогресс», якобы занимающаяся поисками полезных ископаемых, но на самом деле управляемая неким Генеральным Жертвенным Советом в Лондоне. Эта организация, насколько мне известно, ввозит детей. Город об этом, в общем, не осведомлен; правительство Норвегии официально об этом не знает. Дети задерживаются здесь ненадолго. Их увозят в глубь страны.

— Вы знаете куда, доктор Ланселиус?

— Нет. Я бы сказал вам, если бы знал.

— И не знаете, что там с ними происходит? Доктор Ланселиус впервые взглянул на Лиру. Она ответила ему равнодушным взглядом. Маленький зеленый деймон-змея поднял голову от воротника Консула и, стреляя язычком, зашептал ему на ухо. Консул сказал:

— В связи с этим делом я слышал выражение Мейштадтский процесс. Полагаю, им пользуются для того, чтобы скрыть суть дела. Я слышал также слово сепарация, но не знаю, к чему оно относится.

— А сейчас в городе есть эти дети? — спросил Фардер Корам.

Он поглаживал деймона, настороженно сидевшего у него на коленях. Лира заметила, что деймон перестал мурлыкать.

— Думаю, нет, — сказал доктор Ланселиус. — Группа человек в двенадцать появилась на прошлой неделе и отбыла позавчера.

— А! Всего лишь? Тогда у нас есть надежда. На чем они отправились, доктор Ланселиус?

— На санях.

— И вы не представляете себе куда?

— Очень смутно. Это вне наших интересов.

— Разумеется. Вы очень откровенно ответили на мои вопросы, сэр, поэтому позвольте еще один. На моем месте, какой вопрос вы задали бы Консулу ведьм?

Доктор Ланселиус впервые улыбнулся.

— Я бы спросил, как мне прибегнуть к услугам бронированного медведя, — сказал он.

Лира выпрямилась в кресле и почувствовала, как зачастило сердце у Пантелеймона.

— Насколько мне известно, бронированные медведи находятся на службе у Жертвенного Совета, — удивленно сказал Фардер Корам. — То есть компании «Северный Прогресс», или как ее там.

— Один, по крайней мере, — нет. Вы найдете его у санного депо в конце улицы Ланглокур. Сейчас он там подрабатывает, но характер его и страх, который он внушает собакам, таковы, что он вряд ли долго будет занят на этой работе.

— Так он отступник?

— По-видимому. Его зовут Йорек Бирнисон. Вы спросили, о чем спросил бы я, и я вам сказал. А теперь я вот что сделал бы: я бы воспользовался случаем нанять бронированного медведя, — даже если бы случай был не так удобен, как сегодня.