Шрифт:
— Я рад, что смог помочь. Для этого я работаю. А вот и видео мне прислали.
Мужчина протянул мне телефон и воспроизвел запись. Я увидел Дашу и психолога. Сразу увидел ее заплаканные глаза, которые тогда издалека не мог увидеть, и его спокойное выражение лица. Даша ему печально улыбнулась, но мужчина продолжал что-то говорить, оставаясь внешне равнодушным. Запись оборвалась, а у меня окончательно распалась иллюзия ее «измены».
— Константин Антонович, если вам еще нужны доказательства, мне прислали два видео, как я выхожу также с другими клиентками и сохраняю такое же выражение лица. Они сделаны совсем недавно.
— Не надо, я во всем убедился. У меня больше нет сомнений в верности Даши.
Психолог встал и улыбнулся.
— Тогда можно считать, что наша консультация прошла успешно, и я помог семье разобраться с проблемой. Можно позвать Дарью Леонидовну.
Она вошла, и я хотел тут же подбежать к ней, и обнять. Просить прощения. Но сдержался, и, судя по ее выражению лица, Даша все поняла, тепло улыбнулась.
— Костя, ты плачешь?
— Я тупой осел.
— Не говори так, мы оба ошиблись. Спасибо вам, Андрей Андреевич.
— Дарья Леонидовна, Константин Антонович, всего вам доброго. Всегда к вашим услугам.
Когда мы вышли на улицу, я посмотрел на нее совершенно по-другому, вкладывая в мой взгляд нежность и теплоту. Моя Даша и большая любовь к ней. Ее глаза сияли и дарили надежду, что чувства взаимны, иначе зачем она хотела доказать невиновность? Я ласково сказал:
— Даша, поехали домой. Мне нужно многое тебе сказать.
И услышал в ее голосе любовь:
— Костя, и мне.
Я завел машину, и только сейчас понял, что стал по-настоящему счастливым.
Глава 16
Константин
Через час мы были в квартире. В машине разговаривали о пустяках или молчали. И оба понимали, что время серьезного разговора еще не наступило. Но я уже принял для себя решение, и как только снял пальто, подошел к Даше и обнял. Она не оттолкнула меня и уткнулась в мою грудь. От этого сердце забилось чаще.
— Даша, я люблю тебя. Давай начнем все сначала? Сейчас обсудим наши ошибки, и больше никогда не будем их допускать.
Она подняла сияющие глаза, и я увидел ответ. От этого хотелось счастливо рассмеяться.
— Костя, я люблю тебя. Давай начнем все сначала. Я согласна.
Я нежно погладил ее по щеке и наклонился, чтобы легко поцеловать. Она ответила, и показалось, что я слегка пьян.
— Пойдем на кухню.
Когда мы сели за стол, я взял ее за руку, ощущая теплые пальцы.
— Прости меня, пожалуйста, что не верил тебе и называл предательницей. Теперь я знаю, что ты никогда не изменяла.
Она всхлипнула и тепло улыбнулась.
— И ты меня прости. Я все равно причинила тебе чудовищную боль, но тогда я думала, что поступаю правильно.
Мое сердце сейчас выпрыгивало из грудной клетки от боли за нее. Казалось, что меня режут наживую. Я возвращался на два года назад, вспоминая, как Даша одна переживала потерю нашего ребенка, а я ничего не знал.
— Я прошу тебя. Давай не будем больше ничего скрывать друг от друга. Сделаем выводы из наших ошибок. Мне чудовищно трудно осознавать, что ты не дала мне возможность помочь тебе справиться в нашем общем горе. Это же был и мой ребенок.
Она заплакала, а я резко переставил стул и стал гладить по волосам, утешая.
— Я понимаю, что ошиблась, и больше никогда не буду так делать.
Даша прижалась к моей груди, и я услышал ее грустный голос:
— Костя, скоро родится Вероничка. Я не думала, что мы будем снова вместе. И хочу спросить тебя, что ты к ней чувствуешь?
Снова погладил ее по волосам. В горле пересохло, и я не знал ответа на этот вопрос. Просто был рад, что с ребенком все хорошо, но отцовских чувств к ней не испытывал. И меня это пугало. Липкий пот пополз по спине, когда я понял, что надо отвечать честно.
— Даша, пока я знаю только одно, я дам Веронике мое отчество и фамилию. Ты мне поможешь не совершить ошибку родителей?
Она внимательно посмотрела на меня и кивнула, в ее глазах блестели слезы.
— Мне было больно узнать, что родители тебя не любили, Костя. И это при том, что я любила Марию Федоровну. Никак не могла ее понять, но и осуждать не имела права. Спасибо, что сказал честно. Ты не обязан любить чужого ребенка. Но я верю, что мы справимся с этим вместе.
— И я буду верить, Даша. Мне уже почти не больно, но это чудовищно осознавать теперь, когда у нас есть Вероника. Ей такого не желаю и верю, что у нас все получится просто потому, что мы другие. Не как мои родители. Мама не имела права возлагать на тебя непосильную ношу с этой правдой. Ты столько лет молчала и никому не сказала. Я тобой горжусь.