Я только того и ждал. Перенес тяжесть тела на левую ногу. Потянул Филиппова левой рукой вперед. Вывел из равновесия. Правым предплечьем уперся в него.

Теперь толкнул его вправо, прижимая к правому боку. Одновременно выпрямил левую ногу. Подкосил соперника правой ногой. Толкнул его правым бедром. Еще больше выводя из равновесия.

Теперь осталось усилить рывок. Еще руками вперед и влево. А теперь смена броска. Теперь еще больше влево. Перевернул Филиппова через правое бедро. И бросил спиной к своей левой ноге на ковер.

Мельком заметил лицо противника. Он теперь не улыбался. Наоборот, пытался отчаянно удержать равновесие. Но не успел. Я бросил его, согнув левую ногу в колене.

Еще перехватил его левую руку. Двумя руками. И тоже потянул ее к своей левой ноге. Вот теперь Филиппову некуда деваться.

Он упал на бок на ковер. Чтобы не вскочил сразу, я бросился на него. Удержал. Хотя свисток рефери и так обозначил окончание поединка. И мою победу.

Я помог Филиппову подняться. Он встал не сразу. Лежал ничком. Лицом вниз. Потом поднялся. Повернулся ко мне. Я увидел широкую улыбку.

Это было так неожиданно, что я растерялся. Впервые увидел человека, радостного после поражения.

Я подал ему руку. Филиппов встал, все еще смеясь. Рефери повернул нас к судьям. Поднял мою руку.

— Ну, наконец-то, — сказал мне Филиппов, когда я пожал ему руку после боя. — Наконец-то мне не надо выступать дальше. Спасибо тебе за это.

И первый убежал с ковра. Я поглядел ему вслед. Тоже сошел.

Степаныч показал большой палец.

— Что-то ты с ним долго возился. Не мог раньше, что ли?

Хорошая похвала от тренера. Я кивнул.

— В следующий раз постараюсь быстрее.

Прошел к другим нашим парням. Они похлопали меня по плечу. Обняли, поздравили. Боря сказал:

— Я думал, ты его по очкам возьмешь.

Суслик толкнул его.

— Какой по очкам? Ты видел, какой псих там? Его уронили, а он хохочет. По нему явно дурка плачет.

Да, интересный мне попался соперник.

Но сейчас я хотел пить. В зале жарко. Большие окна распахнуты, но все равно мало воздуха.

Кондиционеров тут нет. Еще не придумали такие большие. Так что, в зале духота. Хорошо, хоть ветерок есть какой-то. Сквознячок.

Я достал из сумки бутылку с водой. Обычная, из-под лимонада, закрытая пластиковой крышкой.

Внутри кипяченая вода. Уже холодная. Я всю ночь держал в холодильнике.

Я открыл пробку. С наслаждением выпил. Ох, как хорошо. Особенно после жаркой схватки. Особенно в такую жару.

Боря и Суслик пили лимонад. Степаныч увидел это, погрозил пальцем. Суслик тут же прекратил. Ему скоро выступать.

И точно. В ту же секунду объявили его фамилию. Я подошел и похлопал рыжего товарища по плечу.

— Ну, давай, сделай там всех. Без победы не возвращайся. А то не получишь лимонада.

Но Суслик не ответил. Он тревожно смотрел на ковер. На меня ноль внимания.

— Э, ребята, смотрите, это же Харя, — сказал он. Указал на ковер. — А что он в моем весе делает? У него же больше был.

Степаныч услышал ученика. Он тоже смотрел на ковер. Пристально. Слегка жевал губами, как будто хотел выплюнуть слюну. Но сдержался.

— Действительно, какого дьявола? Как этот псих сюда попал? Сегодня что, в дурке день открытых дверей? Он убежал оттуда?

Я не понял всеобщего переполоха. Суслику противостоял вроде обычный парень.

Мускулистый, с широкой грудью. Низкий, с длинными руками и кривыми ногами. Черты лица правильные. Блондинчик. Лицо слегка морщинистое.

Вроде ничем не отличается от других. В чем дело?

— Наверное, спустился в твой вес, — сказал Степаныч. — А что я теперь сделаю? Вот такой тебе попался соперник. Попробуй его заломать.

Суслик посмотрел на тренера.

— Но он же…

Судья повторил его фамилию. Степаныч подтолкнул Суслика к ковру.

— Ладно. Давай, иди. А то тебе сейчас предупреждение влепят за опоздание на ковер. Потом разберемся. Помни, чему я тебя учил. Ты с ним справишься. Не так страшен черт, как его малюют.

Какого дьявола, что вообще происходит? Суслик пошел на схватку, как на эшафот или виселицу, как будто его должны там четвертовать или колесовать. Я толкнул Борьку в бок.

— Что это с ним? Чего он, как будто на расстрел идет?