Неизменно же было только отношение к отцу, нет, никакой он ему не отец, этот Лэйф Везучий. Вот кто не заслуживал никакого снисхождения! Вот кто должен понести наказание. За страдания Рагны, за его расставание с Эльдой, за то, что он, Свен, никогда не обретёт покоя, пока не свершится правосудие.

Он возвращался домой с целой гаммой противоречивых чувств, бурлящих в нём, как чародейное варево в магическом котле ведуньи. Он не знал, как ему поступить: немедленно отправиться на юг в поисках Эльды или на север, осуществить свою месть. Но произошло непредвиденное событие, которое не просто изменило, а разрушило всё его планы и повернуло его жизнь в новое русло…

ххх

… Воевода Франмар находился в приподнятом настроении. В последнее время это были редкие моменты, когда он был в хорошем расположении духа. По ночам давали о себе знать старые раны, и он больше не чувствовал в себе былой силы. Порой ему казалось, что он ощущает какой-то особый запах старости и тления. И с каждым днём это становилось всё сильнее и тягостнее.

Франмар не беспокоился о старших сыновьях. Оба уже женаты, ребятишками обзавелись. Клан Франмарсонов укрепился через эти браки. Воевода уже несколько дней думал за северные земли от Старой Ладоги. Херсир Лэйф, конечно, спокойный, проблем никогда не делал, уклад 86 платил вовремя. Однако стар уже. Не сегодня завтра помереть может. Сынов у него нету. А зятья?! Возьмут власть в свои руки, и одному Одину известно, как они поведут себя по отношению к Альдейгьюборгу. И решил старый Франмар укрепить власть через еще один нужный ему брак. У Лэйфа дочь на выданье, можно и нужно было этим и воспользоваться. Но вот только Свен! Упрям же и своеволен. Но Франмар очень хорошо знал сына. Знал, что тот чрезвычайно горд и тщеславен. Знал, что только лестью можно его умаслить. Приказ жениться приведет к ярости, а вот лесть подействует, как бальзам. Лесть и посул 87 богатства.

– Миронег сказал, что ты искал меня, отец, – заходя в дом, сказал Свен.

– Не то чтобы искал, – ответил приятным медовым голосом Франмар, склонив голову вниз и несколько набок. – Думу тут думал. Ты полон кипучей энергии, стремишься к славе, к почестям.

Свен, не понимая, к чему клонит отец, смотрел на него исподлобья, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Я к тому, что такого воина охотно примет в свою дружину не только Новгородский воевода, но и Великий князь Киевский.

Парень при упоминании Ингвара выпрямил спину, вскидывая голову, и резко опустил руки по бокам. Он крепче стиснул зубы и задержал дыхание, чтобы губы не разъехались в счастливой улыбке. Но от взора старого воеводы не ускользнул азартный, честолюбивый блеск в глазах сына.

– Наш род в родстве с родом Годослава 88 . Дед мой брательником ему был. Так что ты права имеешь на положение рядом с Великим Княже. Лучшим подтверждением будет твоё умение владеть оружием, сила, ловкость и ум. А понеже 89 бабы считают тебя ещё и раскрасавцем, то уж точно кто-то из жен или наложниц княжеских словцо за тебя замолвит, – вставил Франмар с усмешкой. – Приметит князь, считай, ты в яблочко попал, не целясь. Будет тебе и слава, и почет, и богатство.

Свен был уже готов рассыпаться в благодарностях, но следующие слова отца стали для него как ушат ледяной воды на разгоряченное после бани тело.

– Только перед отъездом обручишься с младшей дочерью херсира Лэйфа.

При этом имени Свен почувствовал холод под сердцем, голова его стала невесомой, и горница медленно поплыла перед глазами.

– Я… Нет… Ни за что! – отчаянно выкрикнул молодой отрок. – Молод я еще! Ранние браки не в обыкновении у нас, по что я должен? Потом у меня Эльда, я слово дал, – повышая голос, он уже срывался на фальцет.

– Не кипятись, – спокойно говорил Франмар. – Кто говорит о браке? Я сказал об обручении, а брак отложим. Время отсрочки определим при сговоре. Дескать, невеста молода, да и жених отправляется в важное путешествие. А там видно будет, что и как. Всякое случится может – захворает молодуха и помрет или разбой какой. А Эльду еще сыскать надобно.

У Свена отлегло от сердца, но он терялся в догадках, зачем отцу понадобилось это скоморошество. Словно прочтя его мысли, воевода объяснил:

– Нет веры у меня Лэйфу, вернее, его зятьям. А так, после обручения твоего они в родне с нами будут, в спину нож не воткнут. Понимать надо!

И сказав это, он поднял указательный палец вверху и сделал многозначительное лицо.

– Завтра же поедем в сваты. Опосля 90 можешь и до Киева выдвигаться.

… Свен стоял у короба с одеждой, не зная, во что облачиться. Миронег, развалившись на полу и положив голову на поставленную на локоть руку, бросал непристойные шуточки.

– Возьми у сестры сарафан, девица эта, как её бишь по имени, сочтет тебя псом бродячим и даже не выйдет на смотрины.

– Ага, – скривил рожу Свен. – Моя б воля, я бы так и сделал, да позором семью покрою.

– Тогда шкуру медведя нацепи, как «Рыжий бык».

– Я же не берсерк, хотя, спрашивается, чего не подался тогда, сейчас не было бы такой неловкости.

– Тогда иди нагой, какая разница когда она увидит твоего «жеребца» на смотринах или после обряда, когда ты её на спину опрокинешь? – Миронег, уже не сдерживая смешки, ржал во всё горло.

Свен сделал вид, что пропустил мимо ушей слова друга и, не став с ним спорить, лишь раздражённо дёрнул плечом.