Адмиралу Маркесу условия не нравились, но он так и не смог найти способа выторговать лучшие.

– Ваши люди… в наших учреждениях. Могут возникнуть трудности. К примеру, языковой барьер…

– Это не проблема, адмирал, – отмахнулся Вилгус. – Назначенные мною люди последние тридцать лет жили в Центральной и Южной Америке. Заверяю вас, они прекрасно говорят на испанском.

– Дело не только в языке, но и в должностях. Чиновники будут роптать, если начнутся увольнения.

– Вы меня утомляете, адмирал. Новые структуры будут создаваться в параллель с вашими уже действующими департаментами и оплачиваться из другого фонда. Об этом все написано в соглашении.

– Принесите мне выпить. Вина, – приказал адмирал Маркес де Лайглесии. Все это он, конечно, знал. Но уж больно не хотелось отдавать новую частицу власти этим нацистам. Да, они помогали ему удержаться на вершине… но все равно не хотелось. Он выпил вина, чтобы заглушить горечь пилюли, которую предстояло принять.

А вот генерала Стресснера подобные мелочи не беспокоили. Немец по происхождению, он с распростертыми объятиями приглашал к себе братьев по крови. Половина бюджета Парагвая уже шла на нужды военных, которые полностью контролировали деятельность государства. Мятежники сидели в тюрьмах, лежали на кладбищах или бежали за границу, профсоюзы он раздавил, прессу контролировал. Ему ничего не грозило… при условии, что армия не будет испытывать недостатка в оружии и деньгах. Соглашение с Вилгусом гарантировало, что в ближайшие десять лет дефицита ни первого, ни второго не возникнет. Но его прекрасное настроение внезапно омрачил резкий крен корабля. Правда, лайнер тут же выровнялся.

– Вы почувствовали? – спросил он. – Вроде бы корабль снабжен какими-то штуками, которые не должны такого допускать. Я думал, нас не будет качать.

– Стабилизаторы, – уточнил полковник Хартиг. – Пластины, которые выдвигаются из корпуса ниже ватерлинии. Эффективны только при незначительном волнении. Синоптики же обещают тропический шторм.

– Есть еще замечания? – спросил Вилгус.

Не нашлось. Детали соглашения утрясали несколько последних месяцев и учли все, что могли. Стресснер пожал плечами. Маркес молча пил вино.

– Тогда, если налицо полное единодушие, пора подписываться. Полковник Хартиг, будьте любезны.

Хартиг поднял с пола тонкий брифкейс, который стоял у его стула, положил на стол, открыл. Достал три папки.

– У меня три идентичные копии соглашения, – начал он. – Одну я даю вам, генерал Стресснер, вторую вам, адмирал Маркес. Будьте так любезны, откройте их на первой странице. Я зачитаю свой текст, чтобы мы все были абсолютно уверены в том, что разночтений нет.

Полковник начал зачитывать пункт за пунктом, генерал и адмирал согласно кивали. Много времени это не заняло. Закончив, Хартиг посмотрел на генерала, адмирала. Оба молчали.

– Как я понимаю, вы со всем согласны, господа. Будьте так любезны, отнесите ваши экземпляры на письменный стол, где мы их все и подпишем. Как вы видите, я взял на себя смелость поставить на всех трех копиях сегодняшнее число. Доктор Вилгус, вас не затруднит расписаться первым?

– Отнюдь.

Перо его ручки скрипнуло раз, другой, третий, и он отступил от стола. Следом расписались Стресснер и Маркес, и каждый получил по подписанному экземпляру. Стресснер покачал головой, восхищенно поцокал языком.

– Отлично! Отлично! Теперь остается лишь обменять бриллианты на корабль с оружием.

– Да, – кивнул Вилгус, – но завтра. Уже первый час ночи, и с берегом сложно связаться по радио. Утром продолжим. Я сообщу чеху, что мы ждем его здесь ровно в десять. – Он снял телефонную трубку, набрал номер, отдал короткий приказ и положил трубку на рычаг. Через минуту в дверь постучали. – Мои телохранители прибыли. Спокойной вам ночи.

Подхватив чемоданчик с бриллиантами, Вилгус открыл дверь и вышел.

Громыхнула дверь соседнего «суперлюкса», и в каюте Гринстайнов повисла тишина. Четверо мужчин сидели, наклонившись к магнитофону, жадно ловили каждое слово. Удар двери о косяк положил конец совещанию за стеной и где-то снял напряжение.

Израильтянин Узи Дрезнер тряхнул головой, словно вынул ее из-под струи холодной воды. Хэнк Гринстайн протянул руку, выключил звук, но оставил запись.

– Грязные, грязные мерзавцы, – пробормотал он, возможно, и не подозревая, что озвучивает свои мысли.

– В самую точку. – Леандро Диас задумчиво потер подбородок. – Это же надо. Вот так просто отдать мою страну этой свинье. Никогда бы не поверил, если б не слышал собственными ушами.

Только лидера «Тупамаро», похоже, не тронуло случившееся. Выражение его лица нисколько не изменилось. Он достал сигарету, закурил. Он уже посвятил жизнь борьбе с продажным режимом. И соглашение, подписанное адмиралом Маркесом, ни на йоту не увеличило его решимости довести начатое дело до конца. Нельзя нарисовать дьявола более черным, чем он есть.