Кому доставалось от шторма, так это пассажирам. Капитан, выйдя в отставку, достаточно долго прослужил в торговом флоте, чтобы несколько перестроить сложившуюся у него шкалу приоритетов. В военно-морском флоте на первом месте всегда стояла сложная боевая машина, которой он командовал. Все ее технические компоненты следовало содержать в постоянной боеготовности. Двигатели, электронное оборудование, пушки, торпеды, мины – капитан стремился отладить этот механизм, чтобы напрочь исключить сбои. К сожалению, в дело вмешивался человеческий фактор. Люди заболевали, напивались, опаздывали из увольнительных, в общем, всячески мешали идеальному функционированию вверенного ему корабля. По-другому быть не могло, и со временем он к этому приспособился.

Здесь, на «КЕ-2», приоритеты пришлось сменить. Да, экипаж выполнял его команды, и капитан мог рассчитывать на то, что они обеспечат работу всех систем лайнера. Но теперь его миссия состояла не в том, чтобы участвовать в сражениях и выигрывать войны. Задача перед ним ставилась иная: обеспечить райскую жизнь тысяче шестистам пассажирам. Возможно, не такая благородная, как уничтожение врага, но не менее важная для достижения успеха в его нынешней жизни. И пассажиры имели право на эту самую райскую жизнь. Они заплатили большие деньги за кругосветный круиз. Круиз продолжался, да только из рая их вышвырнули в ад, где им и предстояло пребывать до окончания шторма.

Нижние палубы окутали печаль и тоска. За завтраком рестораны пустовали. Лишь несколько человек сидели за столиками, с аппетитом уплетая принесенные яства. Большинство пассажиров оставались в каютах. Есть хотелось немногим, да и те просили стюардов принести чай и гренки.

В «Королевском гриле» Хэнк и Френсис в гордом одиночестве сидели за своим столиком у иллюминатора. Хэнк залпом выпил стакан апельсинового сока, потом пригубил кофе. Все это время он думал, как начать разговор. Утро выдалось очень уж молчаливым. Из-за качки оба спали плохо, а когда свет нового дня начал пробиваться сквозь шторы, окончательно проснулись и больше уже не смогли заснуть. О тупамарос они не говорили, но остро чувствовали их присутствие в соседней комнате. Наконец, Френсис откинула одеяло, поднялась, начала громыхать ящиками, доставая одежду. Взяв все необходимое, скрылась в ванной, с треском захлопнув за собой дверь. Вернувшись в спальню в слаксах и легком свитере, с повязанным на голове шарфом, она ничего не сказала Хэнку, более того, вела себя так, словно он стал невидимым. Хэнк прошел в ванную, с удовольствием постоял под горячим душем, потом на несколько секунд включил холодный… В спальне Френсис он уже не застал.

Быстро оделся и отправился на ее поиски. В гостиной трое тупамарос спали, но четвертый сидел на диване, не сводя с него глаз. На коленях лежал большой пистолет. Хэнк молча открыл входную дверь и выскользнул в коридор.

Потеряться на корабле невозможно, даже на таком большом лайнере, как «КЕ-2». Хэнк нашел Френсис с первой попытки, за их столиком в «Королевском гриле». Она завтракала большим стаканом минералки с привкусом лимона.

Его радостное: «С добрым утром» – вызвало лишь легкое подрагивание ноздрей, словно она внезапно ощутила какой-то крайне неприятный запах. Зная, что без плотного завтрака он сам не свой, Хэнк не стал продолжать столь неудачно начавшийся разговор до еды. Его желудок урчал от голода, и только тут он вспомнил, сколь давно ел в последний раз. Официант записал заказ, торопливо отошел.

Вновь они сидели молча. Тишину нарушало лишь звяканье посуды и столовых приборов, вызванное качкой. Наконец, к радости Хэнка, принесли еду, и он с аппетитом набросился на яичницу с двойной порцией бекона, маленький стейк, оладьи, гренки и рогалики. Френсис допила минералку, посмотрела на его тарелку и побледнела. Хэнк так энергично работал челюстями, что она больше не могла сдерживаться, хотя и зареклась разговаривать с ним.

– Господи… Как ты можешь? Корабль тонет, все лежат пластом или блюют, а ты поглощаешь еду в таком количестве, что вьетнамской семье ее хватило бы на год. Неужели такое возможно?

– Я проголодался, – со всей серьезностью ответил Хэнк.

У Френсис отвисла челюсть… и распиравшая ее злость бесследно исчезла. Она рассмеялась. Взяла его руку в свои. Свободную, левую. Потому что правой он по-прежнему отправлял содержимое тарелки в рот.

– Я ужасно себя чувствую. И мне стыдно за вчерашнее.

– Тебе надо что-нибудь съесть.

– Да. А потом мгновенно умереть. Лучше выпью еще стакан минералки со льдом. Причина не в качке. Я плаваю с детства и не помню, чтобы страдала морской болезнью. Все дело в «александерах» с коньяком. Не следовало мне болтать со шведом, который покупал «александеры» с коньяком. Он-то думал только об одном. Он много говорил о своей работе, вроде бы он большая шишка в издательском мире, но на самом деле ему хотелось уложить меня в постель. Он даже перешел от намеков к делу, ущипнув меня за зад. У него не руки, а клешни. Возможно, он сам не знает, какой он сильный, синяк останется. Зато я мгновенно протрезвела. Притащилась в каюту и устроила представление. Извини.

– Тебе не за что извиняться. И ты имеешь полное право на плохое самочувствие. Но при случае ты укажи своему скандинаву, что сначала я изобью его в кровь, а потом вышвырну за борт.

– Мой герой! Нет, я сама виновата в том, что позволила ему угощать меня. Мне хотелось отвлечься от того, что творилось в нашей каюте. Но я знала, что не получится. Извини… и на этом мы перестанем извиняться друг перед другом. Ты – за то, что втянул меня в эту историю. Я – за свое поведение. На извинениях поставлена точка. Случилось что-нибудь важное?

Хэнк вытер губы, откинулся на спинку стула, довольным взглядом окинул пустую тарелку.

– Не просто важное – практически невероятное.

– Так расскажи. После нескольких последних дней я поверю чему угодно.

Френсис молчала, пока Хэнк рассказывал ей о деталях заключенного союза. Разве что глаза ее раскрывались все шире и шире, а однажды она даже ахнула. Хэнк ничего не оставил за кадром рассказа и о конечной цели нацистов, предугаданной Узи. Когда он закончил, она замотала головой, как после нокдауна. Слова Хэнка били, словно кулаки.