– «А ну-ка парни!» Слышали о такой?

Это он, конечно, кокетничал. Кто же не слышал о самой популярной передаче в Советском Союзе! Леонид Аркадьевич уже привык к тому, что участвовать в ней мечтают все поголовно, и нередко пользовался этим, как универсальной валютой.

– Ах, эта, – неожиданно разочарованно махнул рукой Михалыч. – Слыхал.

– И не интересно было бы поучаствовать? – удивился Якубович. – Я мог бы организовать. Я в ней сценаристом…

– Нет, – покачал головой машинист. – Не интересно. Чай у тебя, Митрич, высший класс, – обернулся он к сторожу. – Всё как рукой.

– Куку… Кукуцаполь Михайлович! – воскликнул Мучник, видя поражение напарника. – Скажите, вы музыку любите?!

– Я-то? – усмехнулся машинист. – Вот если бы вы в «Музыкальном киоске» работали… Бери гармонь, Митрич.

С этими словами он наклонился, вытянул из-под кровати за гриф большую черную бас-гитару, которая оказалась подключенной к древней радиоле «Ригонда», крутанул рукоятку громкости и заиграл хардовое начало «Smoke On The Water»*. [* «Дым над водой» (англ.) – песня группы «Deep Purple».]

Егор Дмитриевич умело поддержал его слегка частушечными руладами. Низким хриплым голосом Кукуцаполь затянул:

– We all came out to Montreaux

On the Lake Geneva shoreline…

Пел он не очень точно, но зато самозабвенно и харизма-тично. Якубович и Мучник ошеломленно смотрели на него.

– Smoke on the water And fire in the sky! –

прокричал тот в очередной раз и вновь принялся наигрывать басовый риф, тряся немытым хайром.

– Ну вот, – сказал Моисей Миронович, когда песня закончилась. – Музыку, значит, любите…

– А «Битлз»? – очнувшись, поддержал товарища Якубович. – К «Битлз» как относитесь?

– Индифферентно, – отозвался Кукуцаполь, отключив громкость и засовывая бас обратно под кровать. – Слишком на мой вкус сладенько. Попса кромешная. Да колитесь вы уже, чего вам надо.

– Куку… – начал Моисей Миронович и снова запнулся.

– Кука, – поправил его машинист, резинкой забирая волосы в хвост. – Для друзей-музыкантов я – Кука.

– Кука, выручай! – воскликнул Якубович, моментально меняя тактику.

– …Эх, вы, деятели культуры… – укоризненно покачал головой Кука, выслушав Якубовича с Мучником. – А сразу сказать, так, мол, и так, братья-музыканты в беде, не могли? Всё подходы искали. И кто вы только по национальности? Впрочем, зря спросил, и так вижу.

– А вот этого не надо! – нахохлился Моисей Миронович. – Это тут ни при чем!

– Кто ж знал, милейший, что вы музыкант? – поспешил разрядить обстановку Леонид Аркадьевич. – «Машинист»… «Михалыч»… «Перебрал»… Мы думали, вы – типичный пролетарий.

– Одно другому не мешает, – гордо поднял голову Кука. – А что «Михалыч»… Должна же быть какая-то профессиональная этика.

– Так довезете вы мою «аннушку» до Буркина? – не унимался Якубович. – Это займет у вас один день, обещаю! Ну, два максимум, все равно успеваете. А там сбросите его – и в обратный путь.

– Что я зверь какой, по-вашему? Жаль, конечно, что не «Пёп-лы» там застряли или «Цепеллины», ну, или хотя бы «Юрай Хип» какой на худой конец. Но и «битлам» помогу, чего уж. Как басиста я Пола Маккартни уважаю. Он, можно сказать, пионер этого дела, и партии у него интересные. А за «Come Together» я им и вовсе все прощаю… Егор Дмитриевич, за басухой моей последишь?

Сторож кивнул.

– Хотя нет, – передумал Кука и снова вытянул инструмент из-под кровати. – С собой прихвачу для автографа… Подъем тогда, – кивнул он просителям. – Рассиживать у нас времени нет.

Мучник и Якубович вскочили. Накинув бушлат, Кука снял с железной вешалки клетчатый клеенчатый гитарный чехол, напялил его на инструмент, открыл дверь и обернулся:

– Ну, бывай, Егор Дмитриевич. До послезавтра.

– А маршрут с диспетчерами согласовать? – отозвался тот со знанием дела.

– Из кабины согласую, по рации.

– Ну тогда с Богом, ребята, с Богом, – отозвался сторож, усаживаясь обратно к шахматной доске. – Хорошее дело делаете. И что по железке сперва, это вы правильно придумали, так хотя бы раньше времени не собьют.

По пути к составу путешественники узнали, что их новый знакомый играет в Центральном клубе железнодорожников в группе с незатейливым названием «Серебряные рельсы». Но в профессионалы не рвется. На вопрос Мучника «почему?» Кука с достоинством пояснил: