В направлении столицы Австро-Венгрии двигались сразу четыре эшелона-обманки.

Суть задумки была в том, чтобы захватывать и удерживать до появления подкреплений крупные железнодорожные станции на пути следования этих составов. Но делать это будут подразделения, передвигающиеся в последних эшелонах.

Эшелоны, под предлогом транспортировки раненых, движутся с максимально возможной скоростью, ни на что не отвлекаясь, и сея панику на мелких станциях информацией о прорыве русских. Только на больших железнодорожных узлах последний по ходу движения поезд останавливается, и передвигающиеся в нем бойцы атакуют охрану той или иной станции.

Все шло замечательно, две таких станции захватили вообще без каких-либо проблем. А вот на третьей встряли.

Эшелон, идущий первым, проскочил эту станцию как надо, а следующий за ним (бойцы которого и должны был атаковать здешнюю охрану) нарвался на неприятности из-за глупости командира.

Им не повезло, они прибыли на станцию в то время, когда туда же подошел австрийский бронепоезд, только покинувший местные мастерские после ремонта.

Командир нашего эшелона вместо того, чтобы атаковать ничего не подозревающего противника, решил дождаться, пока он покинет станцию. Тем более, что экипаж бронепоезда чуть ли не полным составом гулял по этой станции. В итоге, он упустил время и отдал приказ на атаку в самый неподходящий момент, когда бронепоезд уже начал движение. В тот момент не осталось другого выхода. Один из местных железнодорожников, который непонятно каким образом просочился через нашу охрану к псевдосанитарному поезду, услышал там русскую речь и поднял тревогу.

Станцию не смогли захватить из-за вмешательства пулеметов и пушек бронепоезда. Большая часть бойцов нашего состава погибла, и у нас появилось множество проблем.

Бронепоезд противника после боя на станции попил крови войскам, следующим за эшелонами-обманками, и не позволил захватить этот железнодорожный узел сходу. Сейчас там идут кровопролитные бои с подошедшими к австрийцам подкреплениями.

Получилась интересная история с эшелоном, добравшимся в итоге к столице Австрии. Там командир оказался реальным сорвиголовой. В принципе, он действовал строго по плану и с ходу атаковал железнодорожный узел, который смог захватить и очистить от противника. Но, не дождавшись вовремя помощи, сидеть сложа руки и ждать у моря погоды не стал. Разделил свое подразделение на две части, и с половиной сил пошёл освобождать наших пленных, находящихся в пригороде Вены.

Достоверных сведений оттуда сейчас нет. Последним сообщением, переданным по телеграфу из Вены, была информация о том, что бойцы подразделения, задействованного в этой операции, отказываются возвращаться обратно и прорываться к своим, пока не освободят всех русских людей, находящихся там в плену. Можно только предположить, что увидели там бойцы, освободив первый лагерь с военнопленными.

Со штабистом мы разговаривали, неторопливо прогуливаясь вдоль железнодорожных путей, битком забитых составами с захваченными трофеями, готовящимися к отправке. Наверное, только из-за этой неторопливости я не свалился, когда в голове прозвучал какой-то безжизненный механический голос:

— Внимание, нештатная ситуация. Вы будете перемещены в свой изначальный мир через десять земных минут.

Это сообщение звучало непрерывно, напоминая заевшую пластинку, и мешало сосредоточиться. Тем не менее, я начал действовать практически мгновенно. Бросив что-то говорящего штабиста, я галопом помчался к своим вагонам с добром. Там задержался буквально на минуту. Подхватил свой рюкзак (благо, заранее подобрал и уложил туда подарки для родных, будто чувствовал, что случится какая-нибудь хня), закинул на плечо ремень ручного пулемета, схватил в свободную руку сумку со снаряженными запасными дисками к этому пулемёту и понесся к ближайшему составу, груженому трофеями. Добежав, не обращая внимание на что-то кричавшего часового, по подобию лесенки, расположенной на торце вагона, я буквально взлетел на крышу, и усевшись там, скрестив ноги по-турецки, принялся представлять себе в мельчайших деталях вагоны из этого состава.

Как я уже говорил, сосредоточиться мешал сильно бубнящий в голове голос. Мне стоило немалых усилий, чтобы суметь отринуть все мешающее, всей душой захотеть забрать в свой мир весь эшелон в целом, и каждый вагон из него, в частности.

Момент переноса я не увидел по причине закрытых глаз, а только ощутил всем телом знакомый момент невесомости. Когда открыл глаза, то поневоле улыбнулся. Я продолжал сидеть на крыше вагона, а, значит, у меня все получилось, хотя и перенесся со мной этот вагон в одном экземпляре.

Интерлюдия

Генерал Брусилов, несмотря на свою жуткую занятость, отложил все дела, закрылся у себя в кабинете и пил коньяк, как какую-то воду, не обращая внимания ни на его вкус, ни на крепость напитка. Пил и не пьянел, напряженно размышляя о недавно полученной информации. Вспоминая прочитанное сообщение, пришедшее по телеграфу из Львова, то и дело тихонько шептал:

— Как же так? Ведь года не прошло и тебе ничего не угрожало? Почему ушёл? Что я теперь Татьяне скажу? И, главное, время выбрал будто специально, в самый кульминационный момент. Натворил дел, заварил кашу и сбежал. А мне теперь расхлебывай.

Мысли генерала поневоле свернули в сторону происходящих событий. Задуманная с помощью ходока (как он сам себя называл), в высшей степени авантюрная операция, принесла неожиданные результаты. Как приятные и очень полезные, так и не совсем однозначные.

По большей части, все происходит по разработанному ранее плану. Благодаря работе диверсантов, которые справились с возложенными на них обязанностями на все сто процентов, помощи от немцев австрийцам ждать в ближайшее время не приходится. Своим ходом резервы быстро не перебросить, а железной дорогой воспользоваться ещё долго не получится. А когда смогут — далеко не уедут. Войска растеклись, как пролитый чай, по доброй половине Австро-Венгрии и приличной части Польши. Генерал и сам не ожидал подобного результата. Особенно порадовали части, которым было предписано двигаться по тылам противника вдоль линии фронта.