Скрестив руки на груди, всем своим видом показывает, что намерен поболтать со мной. А я не уверена, что хочу этого.

Шесть лет прошло, а он всё еще пытается контролировать жизнь Спартака. Сейчас это неуместно. Они все его предали. Так же, как и я!

– Мне пора, – бросаю взгляд на наручные часы.

Прошёл всего один час из отведённых мне трёх. Но лучше вернуться и быть поближе к Алисе.

– Ладно, Тась… Давай лучше не здесь!

Глеб вдруг резко подаётся вперёд и, схватив меня за локоть, тянет к своей машине. Я ошеломлённо начинаю вырываться.

– Не тупи! – рычит мужчина. – Сядь в тачку по-хорошему… Пока Спартак тебя не увидел!

У меня не получается противостоять его напору и силе. Попытку закричать он тут же пресекает, закрыв мне рот ладонью. За считанные секунды я оказываюсь в салоне авто. Глеб приказывает водителю трогаться и заблокировать замки. После чего отпускает мою руку и убирает ладонь со рта.

– Какого чёрта? – оттолкнув его, тут же вжимаюсь в дверь. – Что ты делаешь?.. Останови машину! Немедленно!

– Помолчи! – обрывает он меня. – Во-первых, ты зря истеришь! Я ничего плохого тебе не сделаю.

– Тогда зачем всё это?

Всплеснув руками, смотрю на водителя. Может, он окажется вменяемым и остановит машину?

– Тась, ты ведь обманула меня тогда, – говорит Глеб, наплевав на моё возмущение. – Помнишь? Пять лет назад… Когда встретил тебя с коляской. Ты сказала, что это ребёнок твоего мужа. Не Спартака! Но ведь это не так, верно? Дочка, да? У тебя родилась дочка! Дочка Спартака. Ты тогда не позволила заглянуть в коляску… Но теперь я знаю правду.

Знает…

Откуда он знает?

– Так почему не рассказала? – наседает.

– А почему я должна была говорить тебе правду? – злобно шиплю на него. – Спартак меня бросил!

– Но ты же понимала, что он всё равно узнает, когда выйдет, – усмехается Глеб.

– Нет не понимала, – отрезаю я. – Спартак меня бросил! Он не должен был возвращаться в мою жизнь. И, соответственно, не должен был узнать, что у меня есть дочь!

Говорю всё это, и глаза неминуемо наполняются слезами. Мне всё ещё больно от того, что Спартак бросил меня шесть лет назад…

Я любила его… До дрожи во всём теле, когда он просто входил в комнату. До замирания сердца, когда он прикасался ко мне. До мурашек, когда шептал на ухо о своих лживых чувствах.

Любила…

Так сильно, что могла простить всё, что угодно. Но только ему не нужно было моё прощение. И я была не нужна.

– Тась, ты прости, что я веду себя как козёл, – Глеб подаётся ко мне всем телом, заметив слёзы. – Я увёз тебя от дома Спартака, потому что сейчас ты для него словно красная тряпка для быка.

Отвернувшись от мужчины, наспех стираю влагу со щёк и пытаюсь остановить новые водопады слёз.

Сколько можно плакать? Чёрт… Сколько?

Шесть лет прошло!

– Ему не следует знать о дочери, – продолжает Глеб, и я резко разворачиваюсь.

– Не следует? – переспрашиваю с надрывом. Из горла вырывается истерический смех. – Не следует? Так он уже знает!!

Кажется, Глеб в шоке. На его лице недоумение и паника. А я продолжаю смеяться…

Это истерика! У меня чертова истерика, потому что я не знаю, как разобраться во всём. Как избавится от застарелой боли в груди?

Слёзы продолжают бежать по щекам, словно нет им ни конца, ни края.

– Что? Не получается контролировать Спартака, да? – цежу сквозь зубы.

Злюсь! Потому что вопреки законам логике, я всё ещё на его стороне!

– Ты идиотка! – заявляет Глеб со злостью. – Как он узнал?

– Понятия не имею.

– Если Спартак узнает, что его дочь воспитывает Андрей… Ты представляешь, что он может с ним сделать? А потом представь, на сколько лет Спартак загремит обратно на нары!

Мои слёзы вмиг высыхают. Смеяться больше не хочется. И язвить тоже.

Неужели Глеб беспокоится о чемпионе?

– Послушай, Тася, – он подвигается чуть ближе и выставляет руки перед собой, словно показывая, что неопасен. – Пять лет назад, после того, как я увидел тебя с ребёнком, и ты сказала, что это ребёнок Андрея, я встретился со Спартаком в тюрьме. Он спрашивал о тебе. Хотел, чтобы деньги, вырученные от продажи дома, я отдал тебе. Я сообщил ему, что у тебя всё хорошо, и ты не нуждаешься в его деньгах. Вышла замуж. Родила… После чего он больше не говорил о тебе. Никогда. Я надеялся на то, что Спартак никогда не узнает о ребёнке. И о том, кто твой муж. Спартак опасен, понимаешь? А теперь будет ещё злее и опаснее. Нам нужно что-то предпринять, пока не поздно.