— Подожди, перья! — выдохнула она. — Это же дорогие подушки!

— Подумаешь!

Прежде, чем Гвен опомнилась, они сплелись, смеясь и задыхаясь. Клочья пуха летали вокруг них вместе с ее виной в сумасбродстве. Смех рвался наружу. Она закрыла рот рукой.

Дейв отвел ее ладонь и заменил собственными губами.

— Смейся со мной, Гвен. Полежи со мной.

Какая-то часть ее сознания понимала, что она должна быть начеку. Эта часть просто кричала, что Гвен лежит на сбившемся коврике с мужчиной, которого она раздразнила, и от которого убегала в течение четырех лет. После они выделывали кульбиты, уклонялись, и вот она уступила. Да, уступила. У этого слова приятный вкус, как у его губ, искавших ее губы.

Но Гвен не могла удержаться от смеха, от кудахтанья в ответ на вольности, какие он себе позволял. Дейв шарил руками по ее ребрам, а она снова смеялась, задыхаясь, когда он целовал ее в шею, напрягаясь и расслабляясь, когда его руки скользили ниже к ее талии и тянулись вниз.

Насколько вниз, она не замечала, пока он не растянулся поверх нее. Кровать застонала, когда его вес навалился на нее. Его нога раздвигала ее ноги, его грудь расплющила ее груди.

Гвен извивалась, наслаждаясь глубинами чувственности, истекавшей из ее грудей к ее животу, к тому стремительному трепету между ногами, которые так плотно облегает хлопчатобумажная ткань, и которые так жаждут освободиться.

Смех не прекращался, только ослабел. Гвен куснула Дейва за ухо и смеялась басом, как сирена. Он ответно рычал в ее уши, касаясь их языком. Надавливал, щупал, тяжело дышал в чувствительную влагу.

Ее сердце едва не остановилось, смех замер в ее горле.

— Еще! — слышался ей умоляющий голос женщины.

Дейв подчинился. Мгновенно. Тщательно. Ее сердце стучало, как молот, в контрапункте с его сердцем. Никто уже не притворялся, что это игра. Может, он и был тонким, как тростник, но прижимал Гвен без усилий, сплелся с ней, как самая цепкая виноградная лоза, и все сжимал ее, пока она не начала бояться, что они оба погрузятся в удушливую мягкость.

— Я задыхаюсь.

Дейв отпрянул, подняв ее вместе с собой. Большая рука прижимала снизу ее голову, сливая ее рот с его ртом, прокалывая ее языком. Когда Дейв отпустил Гвен, ее легкие расширились в глубоком жадном вдохе.

Только, чтобы замереть на полувздохе, когда его рука охватила ее грудь, он пробормотал:

— Да!

Их глаза встретились.

Дейв отодвинулся от ее груди, но его бедра все еще прощупывали место соединения их бедер. Затуманенный взгляд его глаз возвещал о его намерении оставаться только там.

Напряжение. Страсть. Все это Гвен наблюдала в Дейве в тех редких случаях, когда он бывал погружен в работу, изучая картину. Мисс Стикерт не ожидала, что такие эмоции будут обращены на нее. Она не была той женщиной, которая возбуждает страсть. Или управляет ею.

— Дейв? — трепещущий вопрос. Он молчал. Гвен испугалась. Одной рукой она нежно коснулась его груди в области сердца и поняла, что он чувствует то же самое. Он хотел ее, он жаждал ее. Жгучее желание пронизывало его, страсть тревожно близкая к самозабвенной любви.

Безжалостно он овладел ею, и ее сознание поглотило ритмичное круговое движение его бедер, качающее, на грани грубости, несомненно эротичное.

— Гвен!

Она сглотнула. Дейв проследил за этим движением по всему пути вниз по ее лебединой шее. Где-то на постели валялись ее очки, растрепавшиеся волосы лежали шелковыми светло-коричневыми прядями.

— Двигайся со мной, — скомандовал он. Это говорил уже не мальчик, это говорил мужчина, тот, кто ожидал, кто желал, кто намеревался понять, какого сорта женщина — Гвен Стикерт — может оказаться. Он доказал, что способен на большее, чем ей казалось, — четыре года тому назад поцелуй из волшебной сказки.

Гвен зажмурила глаза, сжала бедрами его бедра с обеих сторон, прислушиваясь к чувствам, пронизывавшим ее.

Он подумал, что этому движению она училась не по какой-то волшебной сказке. Это работал инстинкт.

— Эй, вы там наверху, у вас все в порядке?

Дейв подавил почти выскочившее ругательство в ответ на резкий подозрительный возглас Шарлотты. Долго сдерживаемый вздох с содроганием как бы прошел сквозь него. Он взглянул на Гвен, выглядевшую подавленной, с глазами газели. Его рот скривила косая усмешка.

— Ну, ты подумала, что это твоя мамочка?

Не задумываясь о грации своих движений, Гвен отпихнула его и поднялась на ноги. Подошла к ограде балкона, торопливо поправляя одежду. Ерзание головой по простыням генерировало в ее волосах такое количество электричества, что от него вполне могла бы загореться лампочка.

Что Дейв наделал с ее одеждой? Как Гвен ни заправляла тенниску, та не хотела сидеть прямо. Джинсы, плотно облегавшие живот, топорщились на бедрах, которые недавно обхватывали бедра молодого человека. Она пробежала пальцами по неожиданно горячей молнии, когда перегнулась через балконную ограду. Конечно, она заметила бы, если бы Дейв расстегнул джинсы!