– Да, на работе… Кое-что. Именно поэтому, прости, сегодня ничего не получится.

– В каком смысле? – сощуриваюсь.

– Я про твой выход. Сегодня, мышонок, тебе будет лучше остаться дома.

Я вспыхиваю в одно мгновение. Щеки начинают пылать. Горло перехватывает возмущением. Злые слезы щиплют глаза. И дело ведь не в долбаном дне рождения! Я даже не уверена, что хочу в этот клуб. Да и Матусевич мне не особенно нравится. Просто в моей жизни столько ограничений, что с ними все сложнее мириться. Кажется, что чем больше я проявляю покладистости, тем сильнее отец закручивает гайки. И потому для меня почти невозможно и дальше оправдывать его тем, что он просто не может иначе, после всего, что нашей семье довелось пережить.

– Ты мне всю жизнь испортил, – шиплю на эмоциях, и, крутанувшись на пятках, убегаю к себе. В этот момент мне плевать, какую боль я причинила отцу своими словами, я об этом не думаю. Все мысли затапливает кипящее внутри возмущение. Я так устала со всем соглашаться! С грохотом закрыв дверь в свою комнату, без сил сползаю на пол.

Господи, Динар, ты с ума сошла? Говорить с отцом в таком тоне!

С одной стороны, мне ужасно стыдно, с другой… В меня будто бес вселяется. И подбивает, подбивает все сделать наперекор. Ну, ведь я и так уже со всем согласилась. Даже выйти замуж, как это подобает приличной девушке. Так могу я хоть перед свадьбой глотнуть немного свежего воздуха?! Я же задыхаюсь! Меня душит отцовский неустанный контроль.

Подхватываюсь с пола и распахиваю настежь окно. А на улице весна буйствует. Мое любимое время года. Все цветет, все так вкусно пахнет: тюльпаны, черемуха, гиацинты… И птицы поют.

Правда, долго наслаждаться открывшейся взгляду картиной не получается. Тело требует действий. Но что мне предпринять? Так ничего и не решив, плетусь вниз. По коридору прямо мне навстречу идет один из охранников. Чтобы с ним не пересекаться, толкаю ближайшую ко мне дверь – вход в гараж, для удобства примыкающий к дому. А там уже ворота открыты, и чья-то тачка заведена… Не знаю, чем я думаю, когда ныряю на заднее сиденье! Уже потом, когда машина сдавшего смену охранника благополучно минует ворота в отцовскую резиденцию и шлагбаум на въезде, понимаю, какую глупость совершила. Мало того, что мне будет довольно проблематично выбраться незамеченной, и в любой момент может зазвонить телефон, так еще и спина затекла пригибаться. Долго ли я так выдержу?

Почему-то пробивает на смех. Нервы сдают. И тут случается не иначе как чудо – Володя съезжает к заправке и, припарковавшись у колонки, выходит, то ли чтобы оплатить горючку, то ли за кофе. Я, крадучись, едва ли не по-пластунски выбираюсь из Мазды охранника, накидываю капюшон и быстро-быстро отхожу к тротуару, а там – свобода-а-а.

Только что мне с ней делать? Я не знаю даже, где нахожусь. Смешно, но проведя большую часть жизни в столице, я в ней практически не ориентируюсь. Все что я видела, я наблюдала из окна отцовского бронированного Мерседеса. Меня привозили и забирали и в обычную школу, и в спортивную, и потом в институт. Даже когда я гуляла с друзьями, мой маршрут был строго подчинен пожеланиям охраны.

Интересно, что за человек этот Муса, если отец уверен, будто он сможет обеспечить мне защиту не хуже?

Почему-то образ, который рисуется в моей голове, вызывает странную реакцию – тонкие волоски на моем теле приподнимаются, как штыки ощетинившихся мурашек.

Кошусь на телефон. Если отец обнаружит, что меня нет, по нему меня вычислят в два счета. Но я так сильно его обидела, что вряд ли он захочет подняться, чтобы пожелать мне спокойной ночи. А значит, какое-то время у меня все же есть.

Во рту становится горько-горько. Вина придавливает. Я обещаю себе, что непременно извинюсь. И давлю на корню мысль вернуться, аргументируя это тем, что будет очень тупо закончить свой фееричный побег вот так.

Что же мне делать? Позвонить Маринке? Или вызвать такси? Я никогда на такси не ездила. Но у меня есть приложение агрегатора в телефоне. К удивлению, все получается с первого раза. И машина приезжает довольно быстро. Пока доезжаем, темнеет. Водитель мне попадается спокойный, но такой разговорчивый, что я невольно задаюсь вопросом – это его индивидуальная особенность, или все таксисты такие?

– Ди! – орет Маринка, открывая мне дверь. – Ты?! А что это на тебе за мешок?

– Да так. Настроения нет наряжаться.

– Ты что?! Тебя на порог не пустят в таком виде. Там же фейс-контроль. Ну чего ты стоишь, давай разувайся!

Из кухни выглядывает Маринкина мать.

– О, Динар, Маруська не говорила, что ты зайдешь.

– Я думала, мы встретимся в клубе, – отмахивается та. – Пойдем, тебя нужно срочно переодеть.

А мне все равно. Пусть. Я готова заняться чем угодно, лишь бы не думать о том, какой ужас испытает отец, когда не обнаружит меня дома. Зачем я вообще сбежала?!

– Вот эта юбка и этот кроп-топ? Как тебе?

– Никак. Я ни за что это не надену.

– Да брось! Твоему образу не хватает немного…

– Вульгарности?

– Раскованности! – закатывает глаза.

В конечном счете сходимся на том, что я надену маленькое черное платье. Оно достаточно закрытое, но фигуру облегает так, что мне некомфортно. Дешевая синтетическая ткань не дает коже дышать – я начинаю потеть еще до того, как мы выходим из дома. Все бесит – тушь на ресницах, красная помада на губах. Но больше всего – туфли на каблуках, которые Маринка уговорила меня напялить, несмотря на то, что они как минимум на размер больше, чем нужно. А еще ведь пакет, в который я запихнула свои вещи, чтобы переодеться, когда придет черед возвращаться. Выгляжу как беженка – одежда с чужого плеча и баул.