Белобрысый парнишка лет двенадцати ходил вдоль берега и гонял бабочек-жемчужниц. Полосатые, словно тигры, те гроздьями садились на пучки сухих водорослей, а парень прыгал на них и с восторгом следил за пёстрым фейерверком. Несмотря на жару, чудак не расстёгивал синий джемпер.

Вторая нянечка, заливаясь смехом, болтала с Николаем Павловичем. Никто не обращал внимания на Свету, которая сидела по пояс в тёплой воде, ловила набегающие волны и всё сильнее раскачивалась. Она ловила щекочущие струйки, каждый сантиметр её кожи передавал совершенно особые впечатления.

Нянечки не заметили, как девушка отключилась. Упала на спину, тихонько ушла под воду, только что сидела – и нету. Все всполошились, когда на берег вышел незнакомец в клетчатом костюме. На руках он легко нёс бесчувственную Свету. Положил её на песок, и тут уж подоспел Николай Павлович, принялся реанимировать.

Виктор Сергеевич был приезжим, сказал, что изучает животных. Он подолгу сидел на берегу, наблюдая за купающимися, слушал байки Николая Павловича. Когда инструктору понадобилось в магазин, он без опаски оставил группу на нового друга. Тот оказался крайне строгим: парней, которые не слушали свистка и не выходили вовремя из воды, сам вытаскивал.

А сегодня у Николая Павловича заболела жена, пришлось везти в город, в больницу. Можно даже не сомневаться, что Виктор Сергеевич ему всё расскажет про утреннее происшествие. Просить бесполезно. И насчёт дельфинов наверняка врёт.

Мира вскинула нос с горбинкой, встала. Подхватив свои вещи, пружинящим шагом направилась прочь.

– Купание не закончено! – донеслось вслед.

– А я не пансионатская, сюда только на плавание хожу, – бросила Мира. – И слушать вас не обязана.

Ну, будет отповедь?

Однако инструктор ничего не сказал, словно не услышал подколки. Может, стройная девчонка с карими глазами ему нравится? Хотя старый он, под тридцатник, а Мира без макияжа выглядит совсем пацанкой. Но вдруг?

Она юркнула в пляжную кабинку, оделась и накрасилась, как вчера. Теперь и подругам на глаза не стыдно попасться.

Мира позвонила тёте и услышала только длинные гудки. Второй день уже не отвечает. Злится? Ещё бы ей не злиться: племяшка после дискотеки всю ночь шаталась с девчонками вдоль прибойной полосы, потом ночевала у них в комнате, на кресле.

Сегодня все уезжают, а через день следующая смена, и заново придётся искать вменяемых подруг, доказывать, что не серенькая кринжулька, делиться косметикой, которая почти кончилась.

Мира тяжело вздохнула. С тёткой нельзя ссориться. Её бы попросить, чтобы по связям протолкнула племянницу в МГУ – самой туда не поступить, конкурс огромный. Вот почему трубку не берёт?!

Конечно, можно позвонить матери или отцу, но они далеко, в Москве, и работают. По пустякам лучше не отвлекать. А если узнают, что Мира дома не ночевала – вообще заберут от тётки.

Тропа вилась по склону вверх, в пансионат. Мира вышла из-под елей, по обеим сторонам нависли лопухи в человеческий рост – вернее, гигантские листья мать-и-мачехи, такая только на Сахалине растёт. Оглушительно стрекотали цикады, на дорожку даже выпрыгнула одна, длиной с палец. Солнце припекало, хотелось уже снова вернуться к морю, но и голод проснулся.

Ничего, баба Нюра накормит. Она обычно приходила к Рине убирать дом, а в пансионате всегда угощала её племяшку супом и котлетами.

Время было как раз предобеденное, однако в столовой накрывала повариха. Завидев Миру, уставила руки в пухлые бока и завела тонким голосом:

– У-у, как разрисовалась, вылитый чёрт! Опять порцию тебе незнамо где брать? Чего дома, у тётки своей не ешь? Баб Нюра там, штоль? С утра нет её, всё по шабашкам. И телефон не берёт. Увидишь – скажи, пусть сюда дует!

– Она к нам только в четыре приходит, – оправдывала уборщицу Мира. – Зря вы так, человек обязательный, никогда не опаздывает. Может, приболела.

Повариха хоть и ругалась, но порцию выделила. Мира ковыряла хлебную котлету, почти без мяса. В столовую ворвалась завхоз Любаша:

– Вы не видели Муховицкого? Привет, Мир. Дядя Гоша не у вас работает? Найти его не могу, ни в посёлке никто не видел, ни на КПП, а в оранжерее света нет! Замёрзнут ночью орхидеи.

Мира объяснила, что дядя Гоша поставил новый генератор ещё на той неделе и теперь редко бывает.

– Куда сегодня все исчезают?! – сердилась Любаша.

Подобрав последнюю макаронину с тарелки, Мира отнесла посуду и пошла в левое крыло, к жилым комнатам, в одной из которых оставила свои вещи. Ключа у неё не было, пришлось дожидаться девчонок с обеда. Те пришли через полчаса, громким шёпотом обсуждая новость: